Евгений Беляков - Час Андромеды

России нет – она себя сожгла,

Но Славия воссветится из пепла!

– Поразительно, – сказал Динг, – но ведь все так и произошло.

– Когда умирает культура, – продолжала говорить Руна, – падает мораль и страна распадается. Дело не в изменении климата и миграциях. Так происходило на протяжении всей истории. Люди теряли мотивы к защите родины. Крупнейшие государственные образования с мощной армией и, казалось бы, непобедимым оружием, проигрывали войны окружающим народам, растеряв чувство патриотизма. Не понимая, за что они сражаются. Нам, с нашей любовью ко всем культурам, трудно представить мышление людей ЭРМ. В те времена капиталистического упадка России все ценности заслонили деньги – всего лишь знаки, всего лишь кусочки бумаги и металлические кружочки, за которые можно было получить некие блага в мире, где всего не хватало. По-видимому, в те годы русские люди не понимали великой глубины своей же собственной уходящей культуры. Старинные здания, имевшие высокую художественную и историческую цену, разрушали, чтобы построить безвкусные особняки для привилегированных вельмож и доходные гостиницы. Кому же захочется все это защищать ценой своей жизни?

Я хочу увидеть место, где был похоронен этот поэт, – сказал Динг. – Ты говоришь – это рядом?

– Ты можешь увидеть даже отсюда. Вон та далекая гора, полускрытая скалой.

Динг тоже встал. Лучи солнца огоньками зажглись в его глазах.

– Нет. Надо пойти туда самому, взобраться на гору и посмотреть своими глазами.

– Я вспомнила конец стихотворения. Вот он:

Поэтому живи текущим днем.

Благослови свой синий окоем.

Будь прост, как ветр, неистощим, как море,

И памятью насыщен, как земля.

Люби далекий парус корабля

И песню волн, шумящих на просторе.

Весь трепет жизни всех веков и рас

Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.

– Великая поэзия! И все-таки – какая грусть охватывает и от этих стихов, и от этого пейзажа… От сознания гибели великой культуры, пусть и временной… Послушай, Руна! Ведь мысль, выраженная в этом стихотворении, – это не названное, но точное предвидение генной памяти, генетического единства всего человечества, нет, что я говорю – всей биосферы! Открыв это в себе и своим соотечественникам, Максимилиан Волошин подарил им счастье ноосферного миропонимания, философии, которая с тех пор превратилась в нашу веру, поддерживающую людей в борьбе против инферно…

Они уже шли босиком по пыльной дороге, а Динг, воодушевленный стихами, все продолжал говорить о Ноосфере, о радости быть заодно со всеми живыми существами на Земле, о счастье жить в мире единого человечества, где давно уже нет войн.

– А Татьяна в конце тоже Онегина очень сильно любит, но она побеждает любовь, правда совсем по другой причине – неожиданно сказала Руна.

– Это так, – быстро ответил Динг, который, как оказалось, думал о том же. – Татьяна не могла бросить мужа, героя войны 1812 года. Это было бы невозможно и ни для кого из нас. И она гасит в себе любовь, оскорблениями прогоняет любимого, а ведь это необратимо: дворяне не прощали оскорблений…

Он помолчал немного. Потом воскликнул:

– Почему же в мире было столько несчастной любви? Ведь если один человек любит другого, то он притягивает к себе ответную любовь.

– Этот же вопрос я задавала своему ментору Шун Велу…

– И что он ответил?

– Он сказал, что любовь таинственна, – и даже нам, с нашей нынешней психологией и знанием механизмов мозга понять в ней ничего невозможно. Настоящая высокая любовь – это огромное чувство, которое человек проносит через всю жизнь. Этого не понимал твой герой Толстого. И не понимали герои Пушкина. И становление настоящего человека без воспитания в нем способности к большой любви невозможно. Сближение в браке, воспринимаемое как взаимная победа, во все времена убивало тайну и романтику. Корабль любви разбивался о быт. Уже не говоря о невзаимной любви. Шун не сказал ничего нового – этому нас учат буквально с детских лет, но это звучало в его устах особенно проникновенно. Без возлюбленной мужчина не станет творить. Без любви никто не совершит подвигов в защиту Отчизны а теперь – во благо человечества…

Знаешь – йога высоких ступеней и, скажем, подчинение Судьбе своих действий требуют служения. Служение высшему – вот чего не хватало людям. В древнем обществе любовь, разрушающая основы единства рода, запрещали, с ней боролись. А потеря смысла жизни компенсировалась религией, любовью к абстракции. Бог – это замена любимой или любимого, если любовь земная запрещена. Интуитивно люди чувствовали огромную ценность любви, но лишь единицы говорили об этом. Как странно: вот слова Иисуса, которого многие считали Богом в те времена – «Царство Бога между вами»… Это, кстати, делает ненужной религию, потому что это и есть религия. Древние индийцы понимали это лучше европейцев. Знали, что даже секс – священнодействие, прикосновение к высокому началу человека. Любовь – разговор богов. «Вы – боги», – сказал Иисус, основатель их религии, но кто понял эти слова в те времена?