Евгения Черногорова - Рейс в прошлое. Мистика

– Фрау Грета, вам пора проснуться, фрау Грета! Вы должны пройти процедуры.

– Какие процедуры? Какая я вам Грета? – Эльза пыталась произнести слова, но во рту каша какая-то.

Глаза ещё не привыкли, и всё, что она могла видеть, – белые стены и силуэты халатов. Движения не давались, только сейчас она поняла – это палата Гретхен, она на кровати, на ней смирительная рубашка. Вопросы окружили ум: «Сколько я здесь? Где Гретхен? Почему на мне рубашка? Какой день недели, месяц, год?» Они, как огромная воронка, засасывали в ужас создавшегося положения. Какие-то звуки выбивались из её рта, превращаясь в крик. Очередной укол завёл в длительное неосознание реальности.

Следующую попытку заговорить она получила через две недели терапии. Как человеку адекватному, ей было понятно – надо сменить тактику. Теперь она разговаривала спокойно, тщательно подбирая слова, без намёка агрессивности. Вопросы свои она оправдывала действием лекарств и провалами в памяти.

– Мэри, я что, себя плохо вела? Почему я в рубашке?

– Фрау Грета, вы буянили две недели. Наверно, на вас повлиял приезд подруги. Новости она вам, конечно, сообщила не из ряда приятных.

– Да, да, припоминаю. Что-то о моей семье.

– Нет, вы путаете, фрау. О вашей семье мы сообщили чуть раньше. Она же мужа потеряла в автокатастрофе.

– Кого?

Лицо Эльзы покрылось пятнами, и слёзы ручьями потекли по щекам.

– Вы так не волнуйтесь, фрау, а то меня наругают. Зато она подписала все необходимые документы.

– Какие документы?

– Ну бумаги! Как желали ваши родители, теперь она владеет всем вашим состоянием и будет заботиться о вас всю жизнь.

«Да, видимо, успокоительные здесь хорошие, – подумала Эльза, – даже смерть мужа меня расстроила на пару минут».

– А если с ней что-то произойдёт?

– Тогда вы станете полноправной хозяйкой состояния. Но что может случиться? Фрау Эльза молода, правда, внешностью обижена. Вообще удивлена, как это она замуж выскочила при таком росте? Обещала вас навестить через год-два. Так и сказала: «Передайте моей куколке, я о ней не забуду».

– А вы раньше меня знали, Мэри?

– Нет, дорогая, смена сменилась. Я понимаю, вам ближе сиделки и сёстры знакомые, но поверьте – я ничуть не хуже. Директор открыл филиал и перевёл весь старый персонал в другой город. Мы с вами ещё познакомимся. Ухаживать за вами – счастье, вы и вправду куколка.

Эльза ощутила всю нелепость и безысходность ситуации. Где, когда, в какой момент она потеряла нить реальности? И как? На этот счёт подсознание и нервные связи предательски молчали, ни единого намёка на случившееся, ни единого. Единственный выход пока спать, соглашаться и не пререкаться с персоналом, иначе её просто заколют здесь психотропными и седативными.

Пежо преданно ждал свою хозяйку. Девушка за рулём мчалась со скоростью ветра, её длинные волосы развивались, мешая обзору зеркала, в окно бил моросящий дождь, но ни один мускул не дрогнул на её лице, когда машина резким юзом вылетела с дороги в глубокий кювет, только зелёные линзы удивлённо звякнули, покидая свою хозяйку. Прошло ровно три года с момента «свободы». Она так и не научилась хоть что-то делать аккуратно, как это делала Эльза. Деньги не приносили желанного счастья. Часть состояния пришлось раздать за «мелкие» услуги, которые помогли выбраться из «ада Бельца». Наркотики приелись, тусовки раздражали, заветная операция сделала красивой, но не изменила «гнилой» характер. Всё чаще Грета вспоминала свою уютную палату, тихую сиделку и процедуры на ночь. Вот и всё!

В Бельц раздался звонок, он, как пение птиц, поднял всех на ноги с утра, новость была не из лучших, но для одной пациентки она пролилась бальзамом. Погибла в аварии Елизавета Громер. Слёзы, настоящие, искренние, вулканом срывались с ресниц, омывая годы заточения. Чего стоило добиться отмены лекарств в большом их количестве, выпросить себе книги и прибор для письма, хоть и в присутствии санитаров, а писать, своим прилежным поведением расположить весь персонал к себе. Это были ежедневные муки, перемешанные с тоской, одиночеством, горем и безумным, патологическим желанием выйти отсюда. Она знала: ещё немного, ещё чуть-чуть – и она ступит на свою Родину, которую не покинет никогда. Оставался последний рывок к финишу. Эльза оживала!

Новая, новая жизнь! Она высвечивалась радужными перспективами впереди. Оставались недели до выписки, но Эльзе они казались секундами. Она спокойно отзывалась на своё новое имя, которое и новым-то не назовёшь! Оно до боли знакомое и родное. Иногда всплывала яростная мысль: «Как Грета могла со мной поступить так?» – но она быстро исчезала под действием обстоятельств нынешних. Примерила к себе это имя и сочленилась с ним, кажется, что-то и с натуры «подруги» перехватила. Теперь «Эльза» казалась ей какой-то нелепой частью чужой жизни, невероятно правильной и нормальной, а Грета была данностью, реальной, ненормальной. Наверно, хоть это и прозвучит по-чёрному, но лучше быть живой Гретой, чем мёртвой Эльзой! Этим себя и успокаивала узница Белиц. Тем паче окончание заточения не заставило себя ждать.