Евгения Черногорова - Рейс в прошлое. Мистика

Странно, что Эльзу никто не замечал. Она вроде стороннего наблюдателя возвышалась одной-единственной «свободной» фигурой женского пола над этим варевом тел. Вдруг она заметила Гретхен. Со сгорбленной спиной, покрытой кровоточащими шрамами, её подруга на четвереньках подползла в изнеможении к мужчине и подала кофе. Поднос накренился, чаша упала, и визг кнута, опустившегося на руки Гретхен, сопровождал крик Эльзы:

– Не сметь!

Она даже не заметила, как пролетела десятки метров, попирая голыми ногами головы и туловища других особ. Возле надсмотрщика Эльза остановилась. Он был красив той демонической красотой, которая завораживает на полотнищах Врубеля. «Демон», по-другому не объяснить. Всё существо Эльзы протестовало этому средневековому смрадно-стадному рынку унижения, в котором участвовала её подруга. Мужчина смотрел на Эльзу с жалостью.

– Как вы можете, как?! Отпустите! Немедленно отпустите Гретхен! Я требую!

Улыбка озарила лицо «хозяина» Гретхен, и он произнёс совершенно стальным голосом:

– Пусть идёт.

Запал прошёл, и ярость Эльзы сменилась непониманием. Она посмотрела на подругу и жестом позвала за собой. Гретхен не шевелилась.

– Пойдём, дорогая, он тебя не обидит, пойдём!

Гретхен, стоя на коленях, как дикая кошка от огня, отпрянула от подруги и вцепилась руками в сапог мужчины. Блаженная улыбка озарила всё её существо.

– Зачем? Я от него никуда не уйду! Я люблю его. Он моя жизнь. И он любит меня.

Большего шока Эльза не могла испытать, она уговаривала, увещевала, заманивала подругу, но все её попытки были тщетны.

Гретхен намертво сцепилась с ногой «хозяина». Силы покидали Эльзу. Она чувствовала, что ещё секунда – и скатится в эту свору живых женских тел, больше её оттуда никто не спасёт. Крик погряз в стонах сотен других, и Эльза потеряла сознание.

В себя она пришла в своей комнате. «Боже мой, какой страшный, дикий, несуразный сон. Безумие, полное безумие!» Холодная вода освежала и придавала сил, возвращая к реальности, точно стены здесь обладают мощью поглощать положительные эмоции, перерабатывая их в плевки из видений и снов непорочного ума. Одевшись, Эльза вышла в холл и обратилась к сестре:

– Извините, я проспала завтрак, хотела пообедать с Гретой Зданьской, могу я её увидеть?

– Извините, дорогая, но Грете стало хуже. О, вы не пугайтесь, не настолько, насколько вам рисует воображение, но лишние эмоциональные всплески ей ни к чему. Ей запретили свидания. И как ни прискорбно, вам придётся покинуть наше заведение.

Чувство вины захлестнуло, как в детстве: «Наверно, я виной произошедшему, мой приезд её вывел из равновесия. Как горько, что из-за меня Гретхен стало хуже. Ещё мои расспросы о семье. Что уж теперь делать? Надо собираться домой».

Собрав скромные пожитки, Эльза навестила директора Шульца, желая узнать, можно ли будет навестить подругу позже и требуется её участие или помощь в лечении? Господин Шульц был очень любезен, что-то сродни Гретхен, когда она её увидела впервые в этом заведении. Он успокаивал и просил не придавать значения временному ухудшению здоровья Гретхен. «Какие они тут все любезные – без границ, аж скулы свело». Выслушав его тираду, девушка проделала обратный путь до аэропорта в полном молчании. Тяжесть внутри не отпускала, давила на грудину, разливаясь болью по позвоночнику и отдаваясь в руках. Карл тоже не произнёс ни слова в пути. Уже в Москве, на стойке регистрации, Эльза выдохнула. Россия. Родина. Покой. Девушка за стойкой была та же, что и оформляла документы в Германию.

– Здравствуйте. Я вас помню. Так переживали, так переживали! Как вы долетели, как ваша подруга?

– Всё лучше, чем я предполагала. Она скоро поправится, и всё вернётся на круги своя. Мы ещё встретимся.

В голове же пронеслась мысль о том, что ни за какие коврижки её не заставят вернуться в Белиц и вряд ли её ждёт ещё встреча с Гретой, она больше не увидит подругу.

Откуда-то издалека проявился чёткий мужской голос:

– Конечно, не увидишь, она умерла.

Эльза вздрогнула и спросила:

– Вы что-то сказали?

– Да, я пожелала вам счастливо добраться до дома.

– А-а-а, благодарю.

В какой-то прострации Эльза дошла до своего «железного коня» и погрузилась в тепло салона. Приятная джазовая мелодия возвращала к жизни здесь и сейчас, навеяла воспоминания о муже: «Как он там? Дома? Ждёт?»

В квартире было тихо и прохладно. Муж ещё не вернулся с работы, и Эльза могла без суеты упасть в одежде на кровать и отдохнуть. Теперь она Лизавета. Добрая, милая и возвратившаяся из прошлого в настоящее. Дверь балкона хлопала навязчиво о подоконник, но закрывать её совсем не было желания. На улице моросил дождь, приятный бриз проносился по спальне, погружая в сон. Из сна вырвала боль, да такая, что слёзы навернулись на глаза. Яркий свет резал по живому.