Виктор Зачеренский - Восемь и ещё две истории про ваших знакомых

Все эти попутные мысли и воспоминания пронеслись в голове Осокова за несколько секунд, и в очередной раз он так и не смог определить: куда идёт человечество в познании себя посредством искусства.

Он совсем успокоился, положил ногу на ногу, взял в руки две крышки от минералки и стал их перекатывать в ладони.

– Могу я продолжить? – спросила Марианна.

– Я всецело в Вашем распоряжении, – Осоков удивился, почему происходящее перестало восприниматься им сказкой, он встал на рельсы обычного делового разговора: есть кто-то, заинтересованный в нём, и он ̶ снисходительно выслушивающий очередное деловое предложение. Марианна продолжила:

– Никаких обязательств с Вашей стороны мы не требуем, но при получении Вами конкретного заказа Вы, согласуясь с нами, устанавливаете срок его исполнения. Подчёркиваю, Вы́ указываете дату исполнения. Я не первый год работаю с художниками и понимаю, что бывают ситуации, при которых трудно это сделать, поэтому у меня к Вам просьба: информировать меня как Вашего куратора обо всех предполагаемых срывах исполнения заказа и о трудностях, связанных с этим. Заказы могут быть разным: как от частных лиц, так и от известных и уважаемых правительственных, финансовых и иных организаций. Учитывая Вашу квалификацию, уважаемый Евгений Владимирович, а самое главное, Ваш талант, мы не сомневаемся в исполнении Вами задач любой сложности. Можете рассчитывать на помощь нашей организации в абсолютно любых аспектах. Клиентов-заказчиков находим мы, Вы встречаетесь с ними и заключаете предварительный устный договор, после его обсуждения с руководством нашей компании мы составляем основной договор с заказчиком, и Вы приступаете к работе. Автором всех изделий являетесь Вы как фактически, так и юридически, наша организация упоминается во всех документах, включая СМИ, только как спонсор. После сдачи заказа и получения вознаграждения мы распределяем полученные денежные средства в соотношении тридцать пять к шестидесяти пяти, таким образом, Ваш гонорар составляет тридцать пять процентов. Это не обсуждается. Все остальные вопросы вполне дискуссионны.

Осоков был согласен, причём это внутреннее согласие созрело в нём ещё в самом начале беседы с представителем почти благотворительной организации. Конечно, контора забирала себе вдвое больше автора, но Осоков понимал, что это справедливо. Относительно справедливо, поскольку абсолютной гармонии не существует ни в природе, ни в человеческих отношениях. В наше время найти хороший заказ трудно: вести все переговоры, оформление бумажек, решение юридических и финансовых вопросов лично для Осокова было томительно-скучным делом. Особенно поиск нового заказчика, это бывало и тяжело и порою даже унизительно, и, слава богу, находятся такие добрые люди, возлагающие на свои плечи эту ненавистную для Осокова часть работы, и чёрт с ними, с этими шестьюдесятью пятью процентами; бывало, редко правда, что Осоков вообще не получал ничего за свой труд, сталкиваясь либо с мошенниками, либо просто с обормотами, неправильно составившими договор. В любом случае то, что предлагала Марианна, было для Осокова чудесным выходом из, казалось бы, катастрофической ситуации, в которой он пребывал.

Марианна ждала его реакции. Осоков сидел нога на ногу и рассматривал крышки от бутылок. Он даже покачивал ботинком в опасной близости от антикварного столика. Он был готов заорать: «Да! Да! Я согласен! Где эта ваша сказочная мастерская!?», но почему-то, изображая равнодушие, не поднимая глаз, тихо буркнул:

– Мне надо подумать… – потом вспомнил про Амби, выпрямился в кресле и уже громче произнёс. – А как же ангел?

– Деньги на счёт галереи «Мирарта» будут переведены сегодня вне зависимости от результатов наших с Вами переговоров.

Осоков опять почувствовал за шиворотом что-то горячее. Он сидел оцепенев, и хлопал глазами.

– Извините меня, Евгений Владимирович, я забыла Вам сказать, может быть, самое главное для Вас: мастерская находится недалеко от города Остин в Нью-Хэмпшире, это на северо-востоке Соединённых Штатов Америки.

Осоков никак не мог понять, в чём заключается разница между Америкой и Россией чисто внешне при оглядывании пейзажа без промышленных и архитектурных вкраплений, природы, то есть. Если рассматривать, допустим, какую-то конкретную берёзку, то разницы между русской и американской не было вообще, но, когда он смотрел на местную Нью-Хэмпширскую берёзовую рощу, становилось очевидно, что то, что он видел, не может быть русским. Он специально залезал на отечественные сайты с фотографиями осенних лесов Подмосковья, Сибири, петербургских парков и сравнивал их с аналогичными пейзажами из окон своего нового дома. Фотографии врали, на них российская природа выглядела образцово живописной, но Осоков ведь помнил, что живьём те же берёзы были другими: бытовыми, обыкновенными, обыденными ̶ и не вызывали в нём никаких чувств. Сейчас же здесь в нём пробудилось какое-то даже восторженно-умилительное ощущение при созерцании местных лесочков, полянок и холмов. Он стал иногда просто гулять по окрестностям своей деревни. На родине ему не приходило в голову выйти из мастерской для того, чтобы пройтись по, казалось бы, вот такому же ольгинскому лесу; он находил в гулянии абсолютно бессмысленную процедуру, отнимающую его время от работы. Даже когда по просьбе Марины он катал маленькую Наташку в коляске по дорожкам Сосновского парка, он постоянно смотрел на часы, отсчитывая минуты до окончания назначенного Мариной часа прогулки, и, когда тот заканчивался, он почти бегом, толкая перед собой коляску со спящей дочерью, нёсся домой.