Влада Билоус - Когда придёт Человек

Вернувшись, Женя уже застал только пришедшего на смену Павла. Вечером двум санитарам предстояло зашить очередное тело, откуда Вознесенский и украл для своего друга остатки органов. Вызовов не было.

– Надеюсь, что тебе повезёт и вызовов ближайшие пару дней не будет, – сказал Саша Жене. – Пока поработаешь с трупами, пока приловчиться обращаться с оружием, пока то да сё. Хотя… Ещё не вечер. Два дня назад, если мне не изменяет память, – он почесал висок, задумываясь, и добавил: – Если мне не изменяет память, один блеммий и два трупа за ночь было… Но не в нашу смену, слава Богу.

На каждое слово Вознесенского новенький кивал и едва слышно угукал.

Эта инициативность забавляла Романа. Сквозь дверь он слышал, как в секционной Женя что-то спрашивал про оружие.

Водителю было интересно проследить за тем, как будет меняться характер санитара, как его жизнерадостность сменится приятием всего и вся, будь то хорошее или дурное.

Он столкнётся с реальностью, настолько страшной, настолько неправдоподобной и жестокой, что Женя не выдержит: он очерствеет, как Павел Петрович, или наденет розовые очки комика, как Вознесенский. Водитель был далек от оптимизма. И ему становилось чуть ли не больно, когда он видел наивную придурковатую улыбку Жени.

«Интересно посмотреть», – подумал он. Но сразу же засомневался: с чего это вдруг его заинтересовал новенький? Договорившись с собой, что ничего дурного и опасного в том, чтобы посидеть в секционной (где рядом была человечина, к которой Роман по природе своей был нестабилен) нет, водитель вошел туда и сел за компьютер. Он закрыл окно с базой данных и открыл сеть, чтобы почитать новости. На краю стола стояла вазочка, доверху полная зелеными мятными конфетами и конфетными фантиками. Павел Петрович взял одну и Роман последовал его примеру.

Женя уже встречался с таким типом коллег, как Роман, на предыдущей работе в амбулатории. Это люди, которые всем своим видом показывают, что они тебя не любят. Они могут поулыбаться, вместе с тобой подежурить, помочь разобрать медкарты, но в лице их будет презрение, будто бы ты вообще ни на что не способен. Они всегда будут недовольны, всегда будут тут как тут, когда ты облажаешься. И самым обидным для Жени было, что в Восьмерке таким коллегой для него станет водитель. Не эксперт, не санитар, а водитель.

– Пошли, оружие покажу, – сказал Жене Павел Петрович тихим и низким голосом. Он застегнул халат на выпирающем животе.

Петрович открыл встроенный в стену шкаф, где на металлических крючках висели, как Жене показалось, ружья, похожие на те, что он видел в фильмах про инопланетян. Это были огнеметы.

– Круто! – Женя подпрыгнул за Павлом, замечая, как на него украдкой, переводя взгляд с новостных страниц, смотрел Роман. От этого загробного взгляда у парня холодел позвоночник.

Лицо водителя при этом не было грозным, он даже немного улыбался. Пугать санитара Роман никак не хотел, но заостренный нос, и бесконечно глубокие впадины глаз делали его похожим на средневековое чудовище.

– Вот тебе и огнемёт. Раньше у нас были ранцевые, – сказал Павел, перегоняя конфету во рту. – Давно, ещё до того, как Вознесенский тут работать стал, – тут старший санитар по-дружески подмигнул Саше. – Но с ними неудобно бегать было. Громоздкие. Теперь такие вот, бери.

Женя, не церемонясь, взял оружие в правую руку. Он ожидал, что будет тяжелее.

– Лёгенький какой-то. – На лице парня играла улыбка, а глаза блестели. У Жени перехватывало дыхание от того, что он санитар в подобном морге. Он вдруг вспомнил, как со своими друзьями в детстве играл: кто-то был безголовым, кто-то полицейским, но самыми крутыми считались роли парней из ночных бригад с огнемётами.

– А ты попробуй с этим «лёгеньким» несколько часов побегать… – ответил Вознесенский. Он взял стул, поставил его в центре секционной и сел задом наперёд, спинка оказалась у него перед грудью. Он положил подбородок на неё и зевнул, так, что его голова приподнялась. – Мнение поменяется. А вообще тебе бы не мешало купить себе гантельки или турник в комнате повесить. Нужны крепкие руки.

– Минуту можешь стрелять огнем непрерывно, ещё три минуты ему надо остыть, – объяснял Павел. Пока он это говорил, его тон не приобретал почти никаких оттенков эмоций. – Одного заряда хватает на пять выстрелов. Перед каждой сменой ты обязан проверять, заправлен ли баллон.

– А разве этого хватит спалить целое тело?

– Это ж тебе не крематорий, – с насмешкой в голосе сказал Роман. – Эти существа очень быстро горят, как бумага. Поэтому и боятся огня.