Влада Билоус - Когда придёт Человек

С самого начала, чуть ли не с первого класса школы, он всем и всегда нравился. Только вот такая увлечённость его персоной, пусть и льстила, на самом деле только Романа расстраивала, ведь никто под его завышенные стандарты не подходил. И не каждый мог вынести на себе тот снисходительный взгляд, которым Роман одаривал тех, кто ему не нравился.

Он страдал от того вида одиночества, которое можно назвать духовным. Тогда ещё юноша, он нырял в лесть, пока тысячи рук хотели прикоснуться к его лицу, пока чужие губы шептали: «Ты прекрасен, Рома». А он не обращал внимания и не благодарил, потому что за правду не благодарят.

На самом деле его внешность почти не изменилась, разве что он похудел и осунулся. Но для него это ощущалось, как большая катастрофа, одна из многих, что преследовали его.

С детства Роман знал, что сердце его больное, но он никогда не знал причин недуга. А когда выведал, словно огромный камень рухнул на плечи. Парню открылась тайна его отца, и он почувствовал неутолимый страх ответственности.

На самом деле он хотел быть хорошим. Он знал, что вырос избалованным, и эгоистичным, но убивать Роман никогда и никого не хотел. Только однажды по его вине погиб человек. После этого парню хотелось содрать свою серую кожу, выцарапать глаза, чтобы не видеть собственный облик по ту сторону зеркала.

Он жил с этим. Едва-едва, но Роман жил.

В это время в детской поликлинике группа помятых белых халатов разделились по отделениям.

Четверо студентов шагали в ногу.

– Я так и знал, что нам выпадет это дерьмо собачье, – сказал Ваня. – На самом деле, я думал, твои родители поколдуют, чтобы нам выставили баллы за практику без нашего присутствия, – возмутился тот, обращаясь к Артёму.

Отец и мать Артёма работали в педиатрии, поэтому часто оценки за работу в больнице друзьям прилетали просто так.

– Мама сказала, чтобы я не выделывался и учился, – ответил Артём. – «Тебе ж людей потом лечить!» – он перекривил голос матери.

Все четверо вздохнули.

– Я уже слышу этот ор, – сказал Женя.

– Все когда-то берут пробы, – сказала державшая его под руку Алена. И тут парни в один голос прохныкали. – Вспомните нас. Мы же тоже орали, как резанные.

В ответ на это её замечание парни снова издали непонятные звуки.

– Может ты и хочешь попротыкивать детям пальцы, но я бы предпочел отметить первый рабочий день нашего дорогого друга.

Тут Ваня подмигнул Жене.

– Ой, нет. Я так спать хочу. И сегодня опять работать, – зевнул парень.

– Два через два? – спросил Ваня.

– Да, два рабочих, два выходных.

Друзья с самого утра доставали Женю вопросами о том, как выглядит Восьмёрка изнутри, какое там оружие, кто там работает.

А Женя мало что им мог рассказать. Свой обморок он предпочел утаить, чтобы избежать насмешек, оружие ему пока не показали, а остальное почти не запомнилось.

Забор крови делали всем детям Государства в возрасте пяти лет. Такую же пробу давным-давно брали и у Жени, и у Алёны, и у всех остальных.

Вещь это была обязательной и крайне необходимой для Государства. Пробы с ДНК каждого гражданина хранились в базе данных ГСБ. Найденный пепел, если человек превращался в безголового, потом сличали с этой базой, и поэтому личность того, кто умер ночью, устанавливали моментально. Их поминали и хоронили так же обыкновенно, словно те умерли от инфаркта или воспаления легких.

Становились безголовыми (или же блеммиями, как их называли официально) в основном те, кто ночью или поздним вечером выходил на улицу. Но, несмотря на плакаты, висящие на столбах «После 20:00 – домой», многие гуляли. Кому-то хотелось покурить на детской площадке. Кто-то находил темные улицы местом романтических встреч. Кто-то по вечерам выходил на пробежку.

Большая половина граждан забывала об опасности либо самому стать блеммием, либо быть разодранным, если безголовое существо нападет.

Но даже к этому привыкли. К тому же, с годами количество смертей действительно уменьшилось.

Женя знал несколько версий появления блеммиев. Первая (этой версии придерживался даже президент, а Владимиру Георгиевичу Женя верил): в воздухе вечером увеличивалась концентрация частиц древней и опасной радиации, оставшиеся после ядерных зарядов. Но в таком случае Женя и многие другие ставили вопрос: почему эта радиация поражала не всех? И почему даже работники полиции и спецбюро, ночью дежурящие в городе безголовыми не становились?

Была и другая: в безголовых превращаются те, у кого в крови есть особый ген. Будто бы у людей на роду написано однажды, неизвестно в каком возрасте, вот так вот взять и превратиться в безголового. По этой теме ученые пытались провести исследования. Они искали ген безголового и даже запрашивали у ГСБ образцы тканей, однако получали отказ.