Игорь Лукашенок - Другие люди

И так, день за днём внешний мир Цинтии становился всё меньше и всё более угрожал её внутреннему миру. Любимым писателем Цинтии в эти невыносимые дни стала Эльфрида Елинек. Она курила и читала Елинек, варила кофе и читала Елинек, говорила с подругой по телефону и читала Елинек, слушала музыку с ноутбука и читала Елинек… Только Елинек могла теперь выразить её отношение к себе и той действительности, которую она искусно придумала, окружённая со всех сторон стеной одиночества.

12.

Андрей, муж Цинтии, перевёз свою жену в просторную квартиру с недавним ремонтом. Жизнь стала радостно набирать обороты. Он участвовал в фестивалях и телевизионных шоу, замысливался над открытием своей школы танца; она тем временем понемногу узнавала музыкальную жизнь города, оттачивала мастерство игры и всё больше уверялась в своём высоком призвании.

Они быстро нажили общих друзей и обросли полезными связями. Поразительно легко удавалось им притягивать и располагать к себе людей, что у одних вызывало тайное восхищение, у других – неприкрытую зависть. Впрочем, Андрею и Цинтии некогда было оглядываться по сторонам и делать выводы. Им всерьёз казалось, что река удачи подхватила их супружеский чёлн и понесла его на своей мягкой волне в славное будущее. Они мало бывали дома, но их часто можно было увидеть вместе на светских вечеринках, театральной премьере или открытии выставки одного из друзей-художников. Их фотографии стали появляться в популярных глянцевых изданиях. Журналисты охотно брали у них интервью, так как молодожёны без стеснения отвечали на самые пикантные вопросы и не боялись противопоставлять своё мнение общественному.

Полные энтузиазма и больших надежд встречали они каждый новый день, быстро завтракали и разлетались в разные стороны, чтобы не упустить очередного шанса стать успешнее и популярней. Сама эпоха поощряла их желания и, по сути, не оставляла места ни для каких других. Оба они думали, что живут во времена безграничных возможностей, которые без промедления нужно использовать, пока их ещё лучше не использовали другие. Однако при всей внешней схожести стремлений, внутренние мотивации супругов разнились. Андрея вело вперёд желание славы и ярких переживаний, Цинтию – беззаветное служение музыке.

Майский бог, везде незримо сопровождавший Цинтию, подсказывал ей как себя вести, во что одеваться, с каким настроением выходить на сцену. Со временем каждое новое выступление Цинтии стало восприниматься её слушателями с особой благодарностью. И за пределами родного города она также радостно принималась публикой, быстро очаровывая своей игрой и большие сцены, и камерные залы. Её просили играть в филармониях и театрах, на уличных праздниках и в загородных виллах, во внутренних двориках старинных замков и на палубах роскошных лайнеров.

Как только Цинтия, облачённая в тунику и сандалии, начинала играть, собравшиеся замирали, и чарующие звуки арфы уносили их в древнюю Месопотамию и Элладу – в мир богов, героев и чудес. Музыка Цинтии незаметно выводила слушателей из того духовного тупика, в котором они все оказались благодаря унылому прагматизму и бесплодному себялюбию нашего времени.

В одну из счастливых супружеских ночей – после объятий, поцелуев и жаркой истомы во всём теле – Цинтия услышала во сне мелодию, которую утром ей удалось записать по памяти, а затем и сыграть. С тех пор она стала писать музыку для арфы, а чуть позже и слова песен. Когда же к этим двум талантам присоединился и певческий, Цинтия окончательно уверовала в своё высокое предназначение и каждую ночь, перед тем как уйти в сон, благодарила майского бога за столь щедрое покровительство.

13.

В дверь робко позвонили, но Цинтию всю передёрнуло, словно где-то рядом с ней ударила молния. Она и забыла, что вызвала сантехника. Быстро затушив сигарету и отложив книгу, она поправила волосы и посмотрела в дверной глазок. На лестничной площадке стоял молодой мужчина со светлыми волосами и доверчивым выражением лица. Цинтия медленно открыла дверь и впустила гостя в свою наполненную дымом и одиночеством квартиру.

– У вас что-то с краном?

– Да, проходите в ванную.

– Только сниму обувь.

– Можете и не снимать. Впрочем, как хотите. Я буду читать в большой комнате.

– Хорошо. Если что, я вас позову.

– Да, конечно.

Вежливый сантехник уединился в ванной, а Цинтия попробовала читать дальше роман Елинек, на страницах которого велось беспощадное физиологическое наблюдение за женщиной, доведённой до отчаяния провинциальной тоской, деспотичным мужем, эгоистичным сыном и беспечным молодым любовником. Она снова закурила, настежь открыв форточку и следя за тем, чтобы пепел не падал на покрывало. Время в романе шло медленно и тяжело. Обычная тоска, то хватала Цинтию за горло, то спускалась в самый низ живота и глухо пульсировала там вторым сердцем. Сантехник не подавал голосу и только постукивал чем-то в ванной. Табачный дым и садический язык романа постепенно ввели Цинтию в состояние полной отрешённости от привычных для большинства современных женщин условностей и норм. Не очень хорошо сознавая себя, она прошла на кухню, достала из бара коньяк и, закрыв глаза, сделала несколько больших глотков.