Дмитрий Гринберг - Мост на дальний остров

Мой путь занял минут пятнадцать, или около того. Я часов не ношу, так что я редко в курсе, что у них там показывает. Я решил сесть на скамейку, и подождать Пати. Не могу сказать, что пришлось ждать её слишком долго, от силы минут десять. На удивление она пришла немного раньше положенного времени. Бедняжка, видать, томилась, и решила не мучить себя.

– Здравствуй, Уолли!

– Пати, как ты? Что-нибудь изменилось?

– Кажется, пока ничего.

– Вот видишь, я же говорил…

– А у тебя, что-нибудь изменилось, Уолли?

– Нет, всё осталось по-прежнему.

Тут я обратил внимание на её руки. Я понял, что она пришла без книг.

– А что с книгами?

– Я их оставила у своей тёти.

– У тёти?

– Да. Я устала с ними возиться, а у тёти с ними ничего не случится. К тому же вряд ли они имеют какую-то силу. Наверно, это просто фальшивка.

– Да, наверно.

Пати посмотрела на часы, которые были прикреплены к каменному зданию администрации.

– У нас ещё есть время.

– Нет, Уолли, пошли. Через десять минут начало.

Думаю, Пати просто не хотела толпиться перед входом в кинозал, когда полно народу, а очередь к тебе всё никак не придёт. Поэтому она и попросила зайти, хоть у нас и оставалось ещё немного времени.

У входа нас встретила женщина:

– Ваши билеты.

Я показал два билета, и мы прошли. Мы сели не в центре, как я любил обычно это делать. Нам места достались боковые, и пришлось довольствоваться этим.

– Где ты сядешь?

– Здесь, – она села поближе к центру, а мне досталось место у прохода.

Народу была тьма тьмущая, но всё ещё продолжали заходить пары, и поодиночке.

– Смотри, Уолли, картина началась.

И взаправду, фильм начался и оказался очень славным. Мы его посмотрели на одном дыхании, если не считать некоторых зевак, которые пришли скорей, чтобы сострить так, чтобы их все услышали. Им время от времени делали замечание, но не сильно это и спасало, – уж если кто-то решил повеселиться – он обязательно это сделает. Они снова начинали разговаривать и шуршать едой и острить глупыми шутками.

– Чертовы идиоты, – говорила время от времени Пати. Она не любила подобную публику, и я её прекрасно понимал. Я бы сделал что-то, если бы мог.

Почему-то я только в тот день заметил, как мне нравилась здешняя темнота, нравились здешние кресла и стены. Всё это создавало атмосферу, такую атмосферу, которая только усиливала впечатление от фильма.

Я оглянулся назад, и позади увидел взгляд одного мужчины, который пялился на меня, будто я ему что-то сделал. Ну, я и отвернулся. Какой же неприятный человек!

– Уолли, ты всё пропустил, – сказала Пати.

– А что там было?

– Ничего, надо было смотреть.

«Как жаль», подумал я, – обернулся, когда не надо было этого делать.

– Хватит смотреть по сторонам, ты снова всё пропустишь.

И когда я только стал входить во вкус – фильм стал подходить к концу, и ко мне подкралось чувство глубокой досады. Она, как вы понимаете, была вызвана ещё и нашими соседями. И мы снова не захотели толпиться возле двери, поэтому переждали, когда все выйдут, и только тогда направились к выходу. Увидев улицу, она показалась мне какой-то фантастической. Всего за два часа я от неё совершенно отвык!

Я опустил взгляд на свои ноги, и мне было так странно, что я их вижу. Что я ступаю ими по асфальту, а он такой твёрдый.

– Пати, давай я тебя проведу домой?

– Давай.

Я хотел гулять как можно дольше, но был уже вечер, и особо негде.

Мы шли, как старые знакомые, но первые полквартала почему-то молчали.

– Как тебе фильм, Пати?

– Замечательный.

– Да, замечательный.

Начало диалога меня заметно воодушевило, и в один миг я сочинил речь на несколько минут, но Пати меня оборвала.

– Стой, Уолли.

Мы остановились, а я и не заметил, как мы прошли всё это расстояние.

– Ты ничего не слышишь?

– Нет.

– Странно. Я слышу какие-то голоса.

– Какие это такие голоса?

– Не знаю. Но я понимаю, что они только в моей голове. Я это чувствую.

– Точно?

– О, нет! Это же из-за книг!

– Ты всё ещё их слышишь?

– Да. И если верить тому, что там было написано, они уже никогда не замолчат.

– Ты больше ничего не читала?

– Нет, я их сразу же спрятала, как только пришла.

– Лучше бы ты вообще их не трогала…

– Боюсь, что ты прав, Уолли. Какие же они противные!

Да, Пати не позавидуешь. Чёрт её дёрнул в них заглядывать. Сейчас она стояла совершенно растерянная, – она понимала, что каждый её шаг до этого момента приводил только к худшим последствиям. И тут я заметил, что не хочу её оставлять одну, – мы стали, словно одна команда, вот так, сразу. Я чувствовал, что нужен ей. Я решил подбодрить её, и сказал: