Дмитрий Гринберг - Мост на дальний остров

– Нет, мэм. Позвольте поинтересоваться, а что это за книги?

– Ты их не читала? – спросила женщина.

– Нет, мэм. Мама мне сказала, чтобы я их занесла сюда, и больше я ничего не знаю.

– Твоя мама очень неосторожный человек, моя дорогая.

– Но почему же?

Женщина осторожно посмотрела по сторонам, и, наклонившись, тихо сказала так, чтобы никто её не услышал:

– Тот, кто прочтет эти книги, уже никогда не будет прежним.

– Что? Вы не шутите? – испугалась Пати.

– Нет, милочка».

Простите, но здесь, пожалуй, я вынужден буду прервать воспоминания моего отца, так как слишком проголодался, и мне следует хорошенько подкрепиться, чтобы продолжить эту историю, которая меня увлекает, сколько бы раз я её не читал.

Для вас время прошло незаметно, но наступил уже следующий день. Дело в том, что я слишком захотел спать после приятного ужина, который устроила мне тётя. Сейчас за окном моим утро, и виноград, который мне отсюда виден, обласкан южным солнцем, и приятным дуновением ветра.

Сидя за своим письменным столом, я задумываюсь, могло ли у них сложиться всё иначе?

Иногда мне приходит в голову мысль, что могло. Но если учесть, что не мы правим своими судьбами, то неизбежно прихожу к выводу, что всё случилось так, как и должно было случиться.

Кажется, меня зовёт тётя, поэтому я вынужден снова прерваться.

Я снова здесь, дела заняли не больше получаса, но за это время я ещё больше захотел продолжить эту историю.

Прилагаю слова из дневника моего отца:

«– Нет, милочка, – сказала старая женщина.

– Простите, мэм, но если вы не расскажите нам, в чем здесь дело, нам придётся самим это разузнать. То есть, открыть эти книги. А после этого мы уже никогда не будем прежними, так вы сами и сказали.

– Да, милочка, так я и сказала.

– Но что, если это что-то плохое? – встревожилась Пати.

Женщина в очках наконец-то обратила внимание на меня, и на то, что в моих руках я держал два билета, которые уже изрядно смялись к этому времени.

– Послушай-ка, дорогая, – сказала она, – почему бы тебе не пойти в кинотеатр вместе со своим другом? Ты ещё сможешь всё забыть. Только успей вернуть эти книги маме. И передай ей, чтобы она не вздумала их сжечь, или ещё как-то избавиться от них. Будет только хуже. Уж поверьте такой старой женщине, как я…

– Мэм, – вмешался я. – А не придумали ли вы это случайно? Уж больно дико всё это выглядит. И это в наше-то время! Сейчас уже не верят во всю эту ерунду. Верно, Пати?

– Верно, Уолли. Я тоже вам не верю.

Я посмотрел на женщину в очках, и вид её был непоколебим.

– Ладно, Пати, пошли отсюда, нам здесь ничего не скажут.

Пати посмотрела на меня, и, по-видимому, согласилась с тем, что я дело говорю, – она взяла меня за руку, и повела обратно на улицу.

– Что за вздорная женщина! – возмущалась она по дороге, крепко прижимая к груди эти книжки; она была очень взволнована, а мимо нас всё так и мелькало, настолько быстро мы шли. Я даже опомниться не успел.

– Пати, ты не отпустишь мою руку? – поинтересовался я осторожно.

Пати посмотрела на мою руку, которую она всё время сжимала, и, резко разжала свои хрупкие пальчики.

– Прости, Уолли, – сказала она как-то растеряно. Она не знала, что делать. По ней это было видно. И мне снова стало её так жаль, хоть, я и не верил во всю эту чушь. Но Пати эта леди здорово задела. Это было видно даже по тому, как она дышит. Она всё время делала глубокие вдохи, и как будто ей не хватало воздуха. Какая-то неуверенность появилась.

– Куда теперь?

– Сейчас, Уолли, надо подумать. Давай присядем.

И мы сели на скамейку, которая стояла недалеко от дороги, по которой быстро проносились автомобили.

Пати первое время ничего не говорила, лишь смотрела на эти книги, снова и снова читая то, что было на них написано. Она их не раскрывала, хотя несколько раз чуть это не сделала. Видать, её сильно беспокоило, что же внутри.

– Не читай их, Пати, – сказал я.

– Я не знаю, что мне делать, Уолли. Понимаешь. Мама перед тем, как их вручить мне – сказала, что они с отцом сегодня куда-то уезжают, и чтобы я пожила некоторое время у наших родственников. Я частенько у них остаюсь, поэтому ничего меня не смутило, и я не стала задавать лишних вопросов.

– А мама твоя часто уезжает? Это тебя не смутило?

– Нет, она ведь писательница. Она часто уезжает куда-то для того, чтобы разузнать что-нибудь новое для своей книги.

– Писательница?

– Да, Жаун Кроуфорд.

– Прости, Пати, но мне это имя ни о чем не говорит. Я не сильно большой любитель всяких там книжек.