Элейн Чаротти - Медальон

Как только первые лучи солнца широкими мазками окрашивают синеву неба, так и в моей душе зарождается слабый огонёк надежды на то, что из моего безнадежного положения должен найтись выход. В самом деле, не буду же я сидеть в этом саду вечность…

Словно услышав мои мысли дверь в сад распахивается, неторопливой походкой соседка Дорис плетется к своему креслу.

Это был ее утренний ритуал уже год, с тех пор, как она осталась одна. Привычка покойного мужа будто по наследству передалась ей.

Ох и вредный же был старик! Именно из-за него все детство на окне висели темные шторы, нам с бабушкой было запрещено любоваться красотой его сада.

Но все меняется.

Дом некогда полный детей, внуков и друзей опустел. В нем больше не было заливистого смеха и радостных семейных вечеров. Несчастный случай унёс жизни всех горячо любимых людей Дорис, а наши темные шторы сменились прозрачным тюлем.

Старушка, укутавшись посильнее платком, тяжело опускается в кресло, но бросив быстрый взгляд на окно, поспешно встает.

Будто что-то почувствовав, она усталым взглядом проходится по саду, пока не встречается с моими молящими о помощи глазами. Судорожно прижав палец к губам, я останавливаю старушку на полуслове.

Немая просьба не выдавать меня, сразу оживляет ее.

На месте Дорис я бы приняла себя за полоумную, но мудрая женщина каким-то образом все поняла.

Она тяжело вздыхая подходит к приоткрытому окну и одергивая тюль намеренно громко произносит:

– Ах, Амо, ты опять забыла прикрыть окно. Теперь, мне придётся сделать это самой. Столько пыли налетит, пока ты вернёшься!

Тишина.

Слава Богам! Впервые спокойно выдыхаю. Напряженность, которая преследовала меня столько часов благополучно покидает тело. Откидываясь на замёрзшую за ночь траву, я блаженно потягиваюсь.

Какое счастье, размять затёкшие мышцы. Не так много, оказывается, нужно человеку для радости!

Краем глаза замечаю, что соседка все ещё встревожена. Дорис ростом метр пятьдесят, поэтому привстает на носочки чтобы заглянуть в дом. Выглядело бы комично, если бы не сложившаяся ситуация.

Она все ещё сомневается, что мои незваные гости ушли. Бедная, не на шутку напугалась!

Охваченная чувством благодарности, я решаю закончить свой праздный отдых и наконец успокоить мою спасительницу. Но увидев, что она в ужасе пятится назад, мою радость, как рукой сняло.

Свернувшись клубочком, я зажмуриваюсь, как делают это испуганные дети.

«Только бы не заметили. Только бы не заметили».

Одно дело, прятаться за деревьями летом, когда широкая листва легко скроет даже от самых зорких глаз, другое дело осенью, когда сад наполовину опал.

Окно заполняет широкая мужская фигура. Не решаясь дальше подглядывать, я вся превращаюсь в слух…

– Вы кто? – спрашивает Дорис.

– Я ищу Амо, – отвечает хриплый, чуть грубоватый голос.

«Я ищу Амо», – одними губами вторю ему я.

– Как вы, наверное, успели заметить, ее нет, – лепечет намеренно милым голосом Дорис.

– Да, – хмыкнул тот.

– Могу я узнать, как вы попали в дом? Вы ее новый молодой человек?

Молодой человек? Старушку сразила деменция. Этот урод мне в отцы годится.

– Я… почти. Хм.. Можно сказать… – мужчина явно теряется от неожиданного натиска со стороны безобидной старушки.

Немного выждав будто подбирает правильный ответ, он, прочистив горло сказал уже уверенней:

– Дверь была не заперта, мне показалось это странным, и я решил ее дождаться внутри.

Старушка внимательно вглядывается в незнакомое лицо, наверное, в надежде, что опыт былых лет подскажет ей, стоит ли верить в благие намерения этого человека.

– Как вы сказали вас зовут?

– Простите мои манеры, я забыл представиться. Мое имя Мэкхья Аткинс, – он чуть склоняет голову в почтительном поклоне.

Ладошку, сжимавшую медальон мгновенно пронзает жгучая боль. Камень буквально горит огнём. От неожиданности я роняю его на землю. Этот мой опрометчивый жест не остается незамеченным.

– Вы позволите? – мужчина легко спрыгивает с окна, оставив оцепеневшую от недоумения старушку позади, и направляется в мою сторону.

Идет он легко и быстро, в то время, как мое сознание окутывает туман. Оно отказывается верить, что вот так я, загнанная в угол, паду жертвой неведомых мне обстоятельств.

Я намеренно не поднимаю глаза, когда надо мной склоняется огромная фигура. Внутри такая буря эмоций, что я вот-вот захлебнусь. Посмотреть в глаза и показать свой страх, значит признать поражение. И все же прятаться нет смысла, поэтому я облокачиваюсь на забор позади себя, все еще избегая возможности встретиться взглядом с этим мерзким типом.