Даниил Никулин - Цена победы. Книга вторая

– Это почему? – с вызовом поинтересовался Рома нарочито громким голосом. – Была бы возможность, а что делать, я знаю.

– Не надо тут крутизной блистать, – сказал Иван, начиная терять терпение. – Ты отца сюда для этого, что ли, позвал? Показать, как тут все по-взрослому?

– Нет здесь отца, – буркнул Рома, поскольку Иван надавил на больное место, – наверное, дома решил остаться… ладно, проехали… – он еще раз посмотрел в сторону Макса и добавил: – Увидимся на финише…

Он уселся в карт, а далеко впереди парнишка в оранжевом жилете показывал пелетону табличку, на которой была наклеена цифра 3 – до выезда на трассу пилотам гоночного класса KF2 оставалось три минуты.

«Черт с ним… я его предупредил, а он пусть делает так, как хочет…» – решил Иван и вместе с остальными отправился на трибуну механиков. В конце концов, его основной пилот – это Семенов, а тот в первом финальном заезде совершил маленький подвиг, финишировав в первой десятке.

Уберет его Макс, ну, значит, судьба у Ромки такая. Может, мозгов в голове прибавится…

На недавно открытом автоспортивном комплексе под названием «Вираж» соревнования начались точно так же, как и на любом другом картодроме: в среду команды поделили места под шатры и до вечера обустраивались; рано утром в четверг прибыли пилоты и на трассе закипела жизнь – тренировки шли одна за другой; на плохо обкатанное асфальтовое полотно по очереди выезжали пилоты всех гоночных классов от «Микро» до KZ2; шум работающих моторов прерывался только на время обеденного перерыва, после чего картодром снова начинал «жужжать».

Роме тут понравилось сразу – радость от достигнутой цели: «ура, я в гонках!» слегка портило возникшее чувство стыда за разыгранный перед отцом спектакль – когда он дрожащим голосом просил у отца прощения за украденные деньги…

Отец тогда в его искренность поверил, смотрел на него с любовью, простил… Не то чтобы Рома совсем не чувствовал стыда за содеянное, просто цель была куда важнее, чем средства для ее осуществления.

Однажды, еще в детстве, стащив у мамы из кошелька десять тысяч рублей, он накупил приятелям-одноклассникам стреляющие пульками автоматы; в другой раз он на этом попался, и мама при активной поддержке мужа объясняла ему: красть – это очень и очень нехорошо. После разговора Рома пообещал маме никогда больше не брать чужих денег и слово свое держал долго; но увлечение картингом вновь заставило его вернуться к воровству.

Деньги мамы Рома не трогал, избрав источником средств карманы отчима. Вором он себя не считал: «Если бы они прислушивались к моим просьбам и понимали их истинный смысл, мне не пришлось бы этого делать…» – так говорил он себе после очередной успешной кражи.

Стащив из обувной коробки 175 000 рублей, Рома привычно себя успокоил: он не вор, основная причина этого поступка – не его горячее желание во что бы то ни стало купить карт, а необъяснимая упертость отца этого не делать…

Он обязательно признался бы в содеянном, но чуть позже – спокойно и с достоинством; но тут возникла необходимость визита к нотариусу, поэтому пришлось срочно устраивать небольшой актерский этюд.

Тогда ему не было стыдно – даже обратив внимание, что Игорь отправился курить вечернюю трубку со слезами на глазах, Рома сохранил невозмутимость. «Был бы отец сговорчивее, никто бы сейчас и не плакал…» – думал он, провожая Игоря взглядом, а затем отправился к себе в комнату, где немедленно приступил к изучению информации о белгородском картодроме.

Следующие две с половиной недели были прожиты в полной гармонии с собственной совестью, но когда отец на прощанье крепко его обнял, чувство стыда за недавнее притворство пустило в его сердце первые ростки; по дороге в Белгород Рома вспоминал, как отец, стоя возле открытого настежь окна кухни, машет ему своей большой рукой – той же самой, которой не так давно на глазах у целого коллектива слесарей он отправил сына в нокдаун.

Приехав на картодром, Рома перестал думать о грустном, полностью сконцентрировавшись на текущих делах; лишь по вечерам, перед самым сном, он позволял себе немного помечтать – в воскресенье сюда приедет отец, он удивит и порадует его своими достижениями и тем самым загладит вину.

А потом извинится и в этот раз уже искренне…

«Я приехал сюда гоняться, поэтому остальное подождет…» – сказал он себе в первый же тренировочный день, надевая гоночный комбинезон.

Дважды он выезжал на трассу на машине Семенова – Иван перекидывал с карта на карт пластиковые обтекатели с номерами (фамилии по инициативе Сухова раньше пятницы решили на боковые понтоны не клеить); с пятницы Рома, уже на собственном карте, пристраивался за Семой, анализировал, как тот проходит повороты, и после окончания каждой из тренировок понятно и подробно рассказывал о допущенных Семой ошибках.