Arthur TopiKillia - Capernaum. Vol. 1

– Можно еще один вопрос?

– Конечно, только не сложный, – с выражением просьбы сказал я.

– Если ты верующий человек, почему ты так много пьешь?

– Спасибо, Кира, за несложный вопрос! А всё потому, что я самый большой грешник и еще кругом радиация. А красное винишко – самое то против радиации. Конечно же, я знаю, что мы должны быть частью церкви на земле, потому что так написано в Слове Божьем. Мы должны быть единым обществом христиан, но, по-видимому, я не могу быть таким, потому что не в том дело, что не могу ходить в церковь, я просто не хочу этого делать. Конечно же, это всё накладывает на меня ответственность перед Богом, но я просто не хочу, это не мое. А в обществе, в церкви, там одна группа людей и перед ней нужно нести ответственность, а она мне нежелательна, и в этом мой грех. Этим самым дьявол нашел мою слабость и поймал меня за нее. И кстати, не в тему, но скажу, знаешь, чем Бог отличается от дьявола? Бог дает право выбора с кем из них ты продолжишь свой путь, а дьявол, даже если ты выбрал Бога, всё равно пытается навязать тебе себя. Я был много раз на собраниях в разных христианских конфессиях и скажу, что в них нету того, что есть в Боге. В них сейчас преобладает этот мир, дьявол работает над ними. Но также хочу сказать, что нашел более или менее здравое учение в протестантизме, но тут опять на меня влияет моя собственная природа, и я просто не могу быть частью их общества по причинам указанным ранее.

На этом наш разговор прервал мой вид храпа, умышленно громкий с небольшим сопением. Кира посмеялась над этим моим притворством сна, я же отправился в другой мир, в мир сновидений. А она тихо бурчала себе под нос о том, что мои причины – это всего лишь мое нехотение ничего делать. Я слышал ее, и меня это задевало, но я уснул, и уснула она.

В этой главе, дорогой читатель, я опишу жизнь настоящего человека, которая стала самой удивительной моей историей и самой печальной, как говорится, нет худа без добра. И это та самая история, и она начинается прямо сейчас.

– Кто-то плюнул! Не ну ты видел, безобразие, Соломон, я тут с чаем стою. А если бы в чай попали микробами своими? В такое-то время китайского вируса опасно для жизни.

Соломон посмотрел в сторону говорящего живого существа и продолжил глядеть на стену соседнего дома, медленно втягивая густой дым сигареты. Затем снова посмотрел на эту женщину, стоявшую на балконе его дома с кружкой горячего чая.

– Попали – сделала бы новый!

Отчетливо в своей манере с каплей безразличия сказал Соломон:

– И вообще-то тебе уже пора, я собирался ложится спать, у меня завтра пациент!

– Да, я действительно задержалась! – ставя недопитый чай на подоконник, сказала девушка.

– А с соседями сверху, которые харкают, разобрался бы уже, так и на голову плюнуть недолго.

Соломон молчаливо закрыл окно балкона, взял недопитый чай этой мадам и вышел проводить ее до двери в квартире. После взял сумку, вложил девушке в руку и избавился от нее, как избавляются от блудниц.

Закрыл за ней дверь и вылил чай в раковину, размышляя о завтрашнем пациенте.

Снова посмотрел в окно на стену соседнего дома, которая была его единственным видом из окна. И улегся на диван, медленно закрыл глаза и открыл их уже утром, посмотрел на наручные часы и услышал, как после прозвенел будильник.

Соломон всегда просыпался за двадцать секунд до будильника: за годы службы в «Моссаде» (израильском спецназе) он оттренировал идеальную дисциплину. Следующие его действия считались ритуальными, и, словно под копирку, изо дня в день он повторял одно и то же. Сначала он подходил к окну и смотрел на стену, будто на Стену Плача в Иерусалиме, молясь при этом. На стене он разглядывал надписи, выбитые на кирпичах. Это были имена людей, множество имен, и каждое из них он упоминал в своей молитве. После этого он подходил к соседней стене уже внутри его квартиры и разглядывал почетные грамоты и всевозможные награды, медали и вырезанные из медицинских газет и журналов статьи. Там, где упоминалось его имя. И вспоминал, сколько времени он потратил, чтобы добиться всего этого.

В России медицинские журналы называли его целителем жизни, но в землях его родины, там, где соленое море и великая река Иордан, его называли именами палача, немого убийцы, калечащего жизни и судьбы. Но впрочем, об этом уже забыто, и помнит это только стена с именами, которую он использовал как список имен убитых от его руки.