Галина Юхманкова - Маленькая Лизи Кроуфорд и пансион мадам Тьери

Лизи сидела за низеньким резным столиком, нехотя черпая ложкой остывший суп, и отрешенно рассматривала фотографии на стенах комнаты миссис Ригли. Мысли Лизи путались, аппетит отсутствовал по причине пережитых страданий, и обида на родителей никак не проходила; её немного заглушали другие впечатления, такие, как чудесный осенний лес, дождик и страшные камни, а затем этот печальный особняк… Разумеется, в глубине души Лизи прекрасно понимала, что должна оставаться здесь ради спокойствия её мамы и отца, но это было так невыносимо больно! Стены комнаты миссис Ригли были увешаны потемневшими от времени картинами, большими веерами и фотографиями в красивых золотых рамках; внимание девочки привлекли две из них, бережно закрепленные над столом высокой управляющей. На одной фотографии была запечатлена семья: красивая женщина в огромной шляпе с пером и в пышном платье, какие еще носили в начале XX века, неприметного вида мужчина в котелке, и две премиленькие маленькие девочки в нарядных платьях с рюшечками и оборками; одна повыше, другая пониже ростом. Взглянув на вторую фотографию, Лизи даже вздрогнула от неожиданности: прелестная молодая дама на фото чем-то напомнила Лизи её мать, милую и заботливую миссис Кроуфорд, с тем лишь отличием, что была одета в модные широкие брюки и такую же широкую блузку мужского кроя, спрятанную на талии за пояс. Чего ни за что не позволила бы себе мама девочки, почтенная миссис Кроуфорд, приверженная старым устоям и традициям. У молодой дамы были светлые вьющиеся волосы и модная короткая стрижка, она ловко облокачивалась на крыло красивого красного автомобиля «Мерседес»», и по-мальчишески задорно улыбалась. Лизи любила автомобили; она знала названия почти всех автомобильных марок, существующих на белом свете, ведь у её отца в кабинете хранилось великое множество рекламных журналов на эту тему, и девочка часто листала их, заворожённо рассматривая картинки блестящих глазастых авто. Поэтому дама с фотографии сразу понравилась Лизи, ибо плохой человек не будет покупать такую замечательную красную машину, и радостно разъезжать на ней, ловя восхищенные взгляды прохожих, размышляла про себя девочка. К тому же, дама была похожа на мать Лизи…Когда вернулась миссис Ригли, отдававшая распоряжения слугам на завтра, девочка тут же поинтересовалась, кто изображен на этих двух снимках, ведь, несмотря на всю свою обиду и скорбь, была крайне любознательным и смышленым ребенком. «О, это наша дорогая мадам Тьери! – с любовью и уважением в голосе нараспев ответила миссис Ригли, указывая на изящную даму, – она хозяйка Линсдена, и организовала здесь пансион для таких прекрасных девочек, как ты, Лизи. Но, увы, мадам Тьери очень редко приезжает к нам. Она любит путешествовать по миру, поэтому мы видим её только раз в год, на Рождество. Что до второй фотографии, то это родители мисс Дугласс, и мои тоже. Знаешь, Лизи, мы с сестрой были совсем крошками, когда был сделан этот снимок. К сожалению, спустя несколько месяцев наши родители погибли в автокатастрофе, и нас отдали на воспитание дальним родственникам, которые, разумеется, никак не могли их заменить…».

Услышав эту печальную историю, Лизи вдруг представила себе, что и её родители могут запросто погибнуть в автокатастрофе, тем более, учитывая склонность мистера Кроуфорда к быстрой езде; на минуту ей даже показалось, что всё это уже случилось, и она больше никогда, никогда не увидит ни маму, ни отца, и навсегда останется в этом мрачном холодном пансионе, разделив печальную участь бедной миссис Ригли. От этих мыслей комок вдруг подкатил у Лизи к горлу, губы ее задрожали, и слезы сами собой закапали в чашку с горячим ароматным чаем, который заботливо принесла добрая горничная Аделаида. Словно прочитав мысли девочки, миссис Ригли мягко присела рядом с Лизи и крепко обняла ее за плечи, ласково заглядывая в глаза. «Не плачь, Лизи, пожалуйста, не плачь, твои родители обязательно вернутся за тобой, я обещаю. Все родители всегда возвращаются сюда за своими детьми, поверь мне, ведь еще ни разу не было случая, чтобы кто-то из воспитанниц остался здесь надолго, нет-нет, такого никогда не было раньше, и не будет потом». Слушая негромкие уговоры управляющей, которая так старалась успокоить расстроенную девочку, Лизи вдруг стало жаль не только себя, но и маленьких миссис Ригли и мисс Дуглас, жаль до глубины души, ведь к ним родители не вернуться уже никогда…Лизи с безграничной благодарностью подняла глаза и заглянула в лицо миссис Ригли, которая нежно улыбалась заплаканной бедняжке, оторванной от дома и оказавшейся здесь по вине суровых обстоятельств. До сего момента девочка не разглядывала высокую даму, ведь ей было совершенно не до этого, но сейчас, присмотревшись, она вдруг подумала о том, что миссис Ригли, пожалуй, очень милая и даже красивая, насколько красивыми бывают управляющие имениями. У высокой дамы было узкое бледное лицо, выразительные серые глаза, обрамленные густыми ресницами, нос с небольшой горбинкой, и черные, с едва заметной проседью, волосы, стянутые в тугой пучок, как у древнегреческих жриц на старинных вазах. Такие вазы стояли в кабинете у отца Лизи, мистера Кроуфорда, они были большие, красно-черные, с отколотыми краями, очень-очень древние. Иногда по вечерам, когда отец допоздна засиживался у себя в комнате, а Лизи не спалось, она стучалась к отцу, и тот позволял ей тихонько сидеть рядом, в большом уютном кожаном кресле, при свете настольной лампы. Лизи с любопытством рассматривала вазы с чёрными фигурками, придумывала этим фигуркам имена и сочиняла про них разные занимательные истории, которые потом рассказывала своим подругам. И вот теперь, глядя в лицо миссис Ригли, Лизи вдруг подумала о том, что, вероятно, высокая дама и есть одна из тех самых, оживших вдруг фигурок, одна из тех великих и загадочных древнегреческих жриц в изящных туниках, которой отец поручил присматривать за Лизи и защищать ее здесь, в особняке Линсден. И поэтому она может быть совершенно спокойна, ведь ей нечего опасаться в стенах поместья, и ее милые родители обязательно вернутся за своей девочкой, как и обещала миссис Ригли. Да-да, все будет именно так, уверила себя Лизи, и эти мысли невыразимо обрадовали и приободрили девочку; она тут же перестала плакать, и, к огромной радости миссис Ригли, с удовольствием съела целых три овсяных пирожных, которые и в самом деле здорово удавались ворчливой миссис Картман.