Галина Юхманкова - Маленькая Лизи Кроуфорд и пансион мадам Тьери

Глава 2

Лизи стояла в нерешительности и вопросительно смотрела на мать; девочка еще никогда в жизни не расставалась со своими родителями, поэтому не знала, как это происходит, и что нужно говорить на прощание. Миссис Кроуфорд снова вымученно улыбнулась, кивнула головой, пытаясь что-то сказать, и вдруг бросилась к дочери, крепко-крепко прижав её к себе, а затем, не сказав ни слова, торопливо побежала к автомобилю, на ходу закрывая руками лицо. Лизи слышала легкий скрип щебня позади себя, но уже не видела мать за дымкой дождя и тумана; будто зачарованная, подала девочка руку высокой фигуре в дождевике и, как во сне, направилась с ней к особняку. Она шла через широкие мокрые газоны по аккуратной дорожке к залитому светом большому дому, то и дело оборачиваясь, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в серой тревожной мгле. Лизи еще видела своего отца, который остался позади и что-то громко объяснял низенькой даме; несмотря на шум дождя и шорох плащевой накидки миссис Ригли, Лизи четко слышала слова «война», «посольство», «багаж вышлем позже». И неожиданная и страшная догадка охватила девочку, она даже приостановилась, ненароком выдернув свою руку из руки миссис Ригли. Нет, она, Лизи Кроуфорд, останется в этом мрачном и сыром особняке вовсе не на короткое время, в чем старательно уверяли ее мистер и миссис Кроуфорд, вовсе нет, её привезли сюда навсегда, на веки вечные, как несчастную Рапунцель, и теперь ей предстоит провести здесь остаток своих жалких дней, вдали от игрушек, лондонских подруг и непоседы Бадди, которого девочка только-только получила в подарок на день рождения!!! Разве такое вообще возможно, разве это не страшный сон, в котором она вдруг очутилась, вопреки своей воле и желаниям??? Лизи на минуту замерла, и, поддавшись минутному порыву страха, уже хотела было бежать обратно к воротам, к своему отцу, к автомобилю, в котором осталась ее мать, ко всему родному, радостному и уютному, от чего её так быстро и неожиданно оторвали.

Однако, немедленно осознав всю серьезность положения, вспоминая напуганные и озабоченные лица родителей, девочка вдруг поняла, что, оставляя ее в этом уединенном особняке, вдали от Лондона, они хотят обезопасить или даже спасти её. Ведь город лежал в руинах, под которыми погибли сотни мирных граждан, и родители ни в коем случае не могли допустить, чтобы с их любимой Лизи произошло то же самое. Да-да, стоя под проливным осенним дождем на мокрой дорожке, ведущей к мирно блестящему огромными окнами особняку, Лизи вспомнила, как испугалась во время первого авиационного налёта немцев на Лондон, когда от страшного грохота просто некуда было бежать, а пыль и смог от пожаров еще долго стояли в воздухе. Тогда ей хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко, на другом краю света, хотелось спрятаться, ничего не видеть и не слышать. Это было безумно, безумно страшно, поэтому родители и оставляют её здесь, вдали от большого города, в полной безопасности; печально опустив голову и вновь подав руку миссис Ригли, девочка тяжело вздохнула.

Лизи стала девятой воспитанницей пансиона, размещенного в красивом старинном особняке Линсден, в графстве Кент. Особняк был некогда куплен богатым лондонским банкиром Арнольдом Тьери и подарен своей молодой супруге, миссис Тьери, в девичестве Сен-Дени. Хозяйка была настоящей француженкой, стройной, изящной, жизнерадостной, и называла она себя на французский манер «мадам». Это была вполне современная молодая дама, увлекающаяся идеями женского равноправия и лихо управляющая автомобилем. Она основала в своем особняке пансион для девочек из обеспеченных семей, чтобы воспитывать их в духе времени, без излишней религиозности и ханжества, но, разумеется, в рамках приличия. Мадам Тьери наведывалась в особняк примерно один раз в год, остальное время тут царили две сестры – миссис Ригли и мисс Дуглас, внучки какого-то знатного, но обедневшего английского аристократа. У сестёр были прекрасные манеры, кроме того, они умели хорошо одеваться и тоже являлись сторонницами идей феминизма, насколько это было позволительно в те годы. Конечно, они не носили брюк, как мадам Тьери, но всегда следили за последними событиями как в Англии, так и за её пределами, и нередко обсуждали их в присутствии воспитанниц. Муж миссис Ригли рано скончался, а жизнь мисс Дуглас была окутана дымкой романтики и тайн; говорили, что она была безответно влюблена в знатного лорда и предпочла уединение в поместье Линсден светской жизни Лондона.