Николай Васильев - Три жизни одного из нас (litres)

– Тихий омут – самое место для чертей, Станислав Казимирыч, – мирно улыбнулся Карцев. – Хотя всякие слухи имеют свойство быть преувеличенными… С рыбой же я, действительно, тягаться не умею.

Старшие геологи пожали плечами и вынули из своих рюкзаков почти одинаковые японские удочки: черные, короткие, толстенькие… Тут же они трансформировали их в шестиметровые гибкие хлысты и достали из заветных коробочек излюбленные мушки: Кривонос – из ярко-рыжих волосков, а Лещинский – что-то серебристо-мохристое… Соблюдая дистанцию метров в десять, они плавно вошли в реку по колено и выбросили лески с когтистыми мушками на стремнину. Дав мушкам сплыть по воде до отказа, выхватили их и забросили вновь… Потом вновь…

Вдруг леска Лещинского дернулась, натянулась, и тот резко подсек рыбину, а затем сильно махнул удочкой вверх. Из воды в воздух ввинтился серебристый хариус и упал вместе с леской на берег. Рыболов сноровисто вышел из воды и накрыл ладонью неистово бьющуюся по гальке рыбу

– Ах ты, мой хороший! – восторженно приговаривал он, высвобождая крючок из рыбьей губы. – Какой красавчик, грамм на пятьсот потянет… Давненько я вас не лавливал… Но не потерял все-таки сноровки… А ты что же, Аркадий, так и будешь торчать там бестолку?

В ответ Кривонос ловко дернул удочкой, и на гальку тяжело шлепнулся темный хариус.

– О-о! Да ты, брат, черноспинного вытянул! – одобрительно-завистливо охнул Лещинский, накрывая новую добычу. – Этот будет, пожалуй, все восемьсот… Что за чудо-речка!

– Сергей! – позвал Кривонос. – Выпотроши их и сделай опалишку. А мы еще половим…

Через полчаса Карцев зычно окликнул товарищей:

– Господа рыбаки! Уймитесь, наконец! Чай стынет, рыба обугливается! Оставьте немного азарта на вечерний клев!

– Эх, сухопутная ты душа, Сергей ибн Андрей! – проворчал Лещинский, но полез из воды, сматывая удочку. В этот момент Кривонос подсек очередного хариуса, но в полете тот сорвался с крючка и упал обратно в реку.

– Ах ты гад, ушел! – воскликнул Аркадий Алексеевич, глянул бешено на Карцева, но опамятовался и нервно рассмеялся: – Что ж, всех рыб не переловишь…

И тоже пошел к берегу.

– Хороша страна Алжирия, – тем временем вещал Станислав Казимирович, мостясь на добытой Сергеем в логу валежине, – а Сибири лучше нет! Тут тебе и солнышко, и водица, и рыбка, и лесок – лепота-а! Дай-ка, кстати, опалишку: как она у тебя получилась?

Карцев выдернул один из прутьев по обрамлению костра, на которых тушил потрошеных хариусов, и подал ветерану со словами:

– Я так понимаю, Станислав Казимирыч, Вы купаться уже передумали?

– Передумал! Есть что-то очень хочется… О-о, ты ее сразу и посолил – знатно! Теперь бы еще хлебца с лучком…

Карцев, улыбаясь, подал и это, заранее порезанное, и спросил:

– А может и гарнирчику? В виде перловой каши?

– Вот уж кашу ешь сам, – подключился к застолью Аркадий Алексеевич. – Он рыбу не только не ловит, но даже не ест, – обернулся он Лещинскому и пояснил: – Костями давится…

– Нет, если осторожно, то я могу… – вяло возразил Карцев. – Но лучше не буду…

– Бедняга! – искренно посочувствовал ветеран. – Такого удовольствия себя лишаешь…

– Между прочим, монголы тоже рыбу не едят, – заметил Кривонос, обсасывая перышко хариуса. – Рыба в их реках совершенно непуганая. Вот уж где мы порезвились…

– Это ты без меня туда успел? – удивился Лещинский. – Когда и где?

– Два года назад вернулся… А работал в Западной Монголии, на продолжении нашего Алтая. Горы там, конечно, не чета здешним: сейчас и вспоминать жутковато. Зато обнаженность на хребтах почти стопроцентная. Но об этом лучше вечером поговорить, не торопясь. Маршрут-то наш продолжать треба… Налей чаю, Сергей…

– Удвойте внимание, коллеги! – предупредил Лещинский перед очередным скальным обнажением. – Я готов согласиться с Сергеем Андреичем, что до сих пор мы наблюдали набор метаосадочных пород, каждой из которых можно, при желании, отыскать аналог в разрезе Восточной зоны… Но сейчас вы увидите совершенно уникальные породы, хотя тоже метаосадочные, и, уверяю, что аналогов им на востоке не найдется… Причем, далее среди них будут и пачки вулканитов.

Не доходя метров двадцати до скального пояса над излучиной реки, они остановились. Картина пред ними была идеальна: на толще серых доломитов, по которой они последнее время шли и среди которых наблюдали столбчатые строматолиты ориентировочно среднерифейского возраста, залегала толща рыжеватых метапесчаников, отчетливо слоистых и совершенно однотипных по всей длине обнажения. Слои падали на запад под углами двадцать пять-тридцать градусов к горизонту. Тем не менее, что-то в них показалось Карцеву странным, но что, он не осознавал.