Ирина Бабина - Чертог Западного предела

Когда появилась возможность отправиться в экспедицию и провести 6 месяцев на русской полярной станции, Ник, не раздумывая, подал заявку. Выдержав все испытания и пройдя комиссию, он с группой учёных отправился в своё первое такое длительное путешествие.

Одно дело слушать и смотреть на фото других людей, и совсем другое – увидеть собственными глазами. Чувствовать снежное тепло солнца, дышать необыкновенно чистым воздухом. День за днём делать свою работу, видя вокруг белую землю, голубые льды и синюю воду. Даже небо казалось белым.

Эти шесть месяцев изменили его. Словно кристальная чистота осветила его душу, заглянула во все потаённые уголки. Нет, Ник не постиг тайны бытия за это время, однако он чувствовал, как важен этот свет и что теперь он всегда будет с ним. Он словно прикоснулся к великой тайне, и тайна открылась перед ним.

Вскоре по завершении исследований в Антарктике он приступил к работе над докторской. Идею Ник прорабатывал вот уже несколько лет, но процесс стопорился. Расчёты не подтверждались, эксперименты проваливались. Он смутно понимал, что чего-то не хватает, что его команда ходит кругами. Причина провалов постоянно ускользала от него. Сначала он не сомневался в теме и гипотезе. Затем начал проверять и перепроверять исходные данные. Ошибки не было. Но и нужных ответов тоже.

И вот спустя полтора года его пригласили на обед, который стал поворотной точкой в жизни Никиты.

***

Один из друзей его отца позвонил после полудня в субботу и сначала обыкновенно расспрашивал о делах и жизни. Ник отвечал тепло, но сдержанно. Затем зашла речь об исследовании, и друг отца упомянул имя одного из уважаемых учёных, по чьим трудам учился Ник, но в последние несколько лет о его деятельности не слышали. Этот учёный интересовался работой Никиты, и пожелал встретиться с ним. На что друг отца ответил, что может попробовать это устроить. Ник не мог поверить своим ушам, и согласился, даже не расспросив о подробностях. Сама возможность побеседовать со своим наставником (пусть и заочным) привела его в трепет.

И вот настал тот самый день. Они встретились в ресторане неподалёку от Адмиралтейства. Друг отца, Николай Семёнович, представил их друг другу.

– Никита, мой добрый крестник и талантливый учёный. Поверьте, вы ещё услышите его имя, и через пару десятилетий будут учиться по его учебникам, а не вашим. – Николай Семёнович добродушно смеялся в усы при знакомстве.

Ник был очень смущён, тем не менее крепко и уверенно пожал руку третьего участника встречи.

– Сергей Васильевич, наше светило науки сегодня и надежда на завтрашний день, – теперь Николай Семёнович не смеялся и голос его прозвучал иначе.

– Очень рад, молодой человек, что вы нашли время для встречи. Верю, что мы будем полезны друг другу. – Голос Сергея Васильевича располагал к себе, он был мягким и глубоким. При этом от учёного веяло решительностью и внутренней силой.

– Для меня честь и удовольствие познакомиться с вами, Сергей Васильевич, – ответил Никита.

Все трое сели. Принесли обед. После беседы-знакомства, прощупывания друг друга и пару шуток, к моменту подачи чая они перешли к теме встречи.

– Я слышал о вашем исследовании, – начал Сергей Васильевич, аккуратно размешивая сахар в чашке из тончайшего императорского фарфора. – Скажу более, я читал все протоколы испытаний, отчёты и комментарии: ваши, вашей команды и ваших кураторов. У меня, собственно, один вопрос: почему у вас нет результата? – Сергей Васильевич отпил небольшой глоток чёрного чая и пристально посмотрел в глаза Нику.

Ник выдержал взгляд, затем перевёл глаза в свою чашку. Там плавало пять чаинок, которые медленно опускались на дно, складываясь в загадочный рисунок. Ему хотелось рассмотреть его и разгадать, что же это, но собеседники ждали ответа, хоть и не торопили его. Николай Семёнович говорил не так уж много, но Ник предполагал, что его роль в сегодняшней встрече не последняя. Молодой человек чувствовал, что может быть откровенен с ними обоими.

У него было несколько вариантов ответа, от которых зависел дальнейший ход разговора. Удариться в рассуждения об относительности промежуточных результатов, которая свойственна многим направлениям научной деятельности. Сказать, что его изначальная гипотеза была ошибочной, но он знал, что это не так – дело был в чём-то другом, не в идее. Сказать, что на любые открытия, особенно великие, нужно время. Какой же из них будет верным?