Василий Стенькин - В осажденном городе

— А может, трусит или двурушничает?

— Трусит — это точно, насчет двурушничанья — не скажу. Могу организовать встречу с ним.

— Обожди, дай осмотреться.

Назавтра Василий Степанович ознакомился со всеми материалами по банде Орлова, заслушал доклады оперативных работников, обдумал первоочередные мероприятия.

Чуть рассвело, еще не гремели бабы подойниками, пастухи не щелкали кнутами, петухи и те еще очень робко перекликались, будто боялись потревожить раньше времени чуткую летнюю тишину.

Орлов вышел к старой просеке, остановился у молодой ели и стал ждать дружков. Отсутствие Никифора и Павла на обусловленном месте насторожило его. Уж не струсили ли, не нарушили ли своего обещания? Всего можно ожидать, пока не повязаны общим делом.

Первым пришел Никифор, шагал по-мужски крупно, оставляя на белесой от росы траве зеленую цепочку следов. Поздоровались.

— А где Пашка? — спросил Орлов хрипловатым после сна голосом.

— Сейчас, поди, будет.

— Я полагал, раздумали вы, струсили?

— Нет, чего уж, — вяло ответил Никифор.

Из-за кустов неожиданно вывернулся Чеботарев, высокий, сутулый, с маленькой птичьей головой на широких плечах.

— Никто в селе не заметил? — спросил Орлов, пожимая руку Павла. Тот поморщился от боли, потому что Орлов, ухватив кончики пальцев, как бы разминал их в своей сильной ладони. Такая у него была манера здороваться.

— Вроде бы нет, все еще спят.

Орлов, Колесов и Чеботарев шли по просеке, тихо переговаривались.

В березовой рощице на опушке леса щелкал соловей, подавали голоса другие птахи, а в густой кроне вяза тоскливо ворковала горлинка.

— Смотрите, смотрите! — крикнул Никифор, показывая пальцем в сторону молодой посадки.

— Чего ты? — встревожился Орлов.

— Человек прячется! Можа, кто за нами следит?

— Надо задержать, проверить.

Орлов выхватил наган и побежал к кустам, Колесов и Чеботарев поспешили за ним.

В кустах нашли парня, грязного и худого, с русой курчавой бородкой.

— Ты кто? Зачем здесь? — строго допытывался Орлов.

— Я? Я, Савелий Герасимов, из Белова. Дядя Никифор, разве ты не угадал меня?

— Ты брат Федора Герасимова?

— Ну да, я самый!

— А я Орлов, слышал обо мне?

— Слышал, как не слышать, — лепетал Савелий. — Брат рассказывал, что Орлов скрывается в лесу… Я бежал из-под ареста, — признался парень, понимая, что такое признание сейчас в его пользу.

— Пойдешь ко мне в отряд? — спросил Орлов, остро всматриваясь в глаза задержанного.

— А чего буду делать там?

— Мстить тем, кто хотел в тюрьму засадить тебя.

— Это — подходящее дело!

Когда пришли к Глухому оврагу, Орлов велел Никифору готовить завтрак, а сам стал расспрашивать Савелия, который рассказал о том, как он вернулся домой, как его арестовали комсомольцы и привели в сельсовет, как угрожал председатель.

Круглов, председатель сельсовета, поручил комсомольцам, продолжал Савелий, отвезти его в Пачелму и сдать в милицию.

Савелий шел впереди, а конвоиры сзади ехали на бричке. Когда вступили в лес, он оглянулся и увидел, что комсомольцы закуривают. Приняв угрозу председателя «сгноить в тюрьме» за правду, Савелий метнулся с дороги в лес. Конвоиры сделали четыре выстрела из берданки, но не попали в него. Преследовать не стали, наверное, поняли: это — бесполезное дело.

Почти целую неделю Савелий скрывался в лесу, отощал: питался березовыми сережками и стрелками борщатника.

— Как же дальше ты хотел жить? — спросил Орлов, улыбаясь: он уже не сомневался, что этот доверчивый парень пополнит его отряд.

— Хотел податься куда-нибудь: свет не без добрых людей. Родителей бросить жалко…

Во время рассказа Савелий с жадностью поглядывал на хлеб, шматки сала, куски мяса и яйца, беспрерывно глотал слюну. Орлов зорко наблюдал за поведением парня. Все это, не сомневался он, еще одно подтверждение слов задержанного. Сильно наголодался!

Орлов сказал Никифору, чтобы тот накормил Савелия.

— Много не наедайся, а то живот скрутит, — посоветовал Никифор.

— Ну так что, хочешь с нами остаться? — спросил Орлов, когда Савелий насытился.

— Хочу, но боюсь, Иван Федорович.

— А в тюрьме гнить не боишься? Они слов на ветер не бросают: раз председатель сказал, что сгноят, — значит, так и будет, — сказал Орлов, растравляя чувство страха у Савелия.

— Тюрьмы тоже боюсь, — признался парень.

— А у нас тебе нечего бояться. Лето поживем в лесу, харч будет, а потом я сделаю тебе документы и можешь ехать, куда захочешь, — уговаривал Орлов, — ты, кроме своего Белова-то, бывал где-нибудь?