Василий Стенькин - В осажденном городе

Убежище было глубоким, надежным и в общем неплохо оборудованным. Уличные звуки туда почти не доходили, лишь угадывались сотрясающие землю взрывы мощных бомб.

Комиссар проверил по списку собравшихся, приказал закрыть дверь и никого больше не впускать.

Он говорил о том, что враг продолжает наступление, не исключена возможность захвата города, потому что немцы по-прежнему сохраняют большое преимущество в танках и самолетах. Городской комитет обороны, командование Сталинградского и Юго-Восточного фронтов принимают все меры к тому, чтобы отстоять город. Воронин стал читать только что опубликованное обращение городского комитета обороны к жителям города:

— «Дорогие товарищи! Родные сталинградцы!

Остервеневшие банды врага подкатились к стенам нашего родного города. Снова, как и двадцать четыре года тому назад, наш город переживает тяжелые дни.

Кровавые гитлеровцы рвутся в солнечный Сталинград, к великой русской реке — Волге.

Воины Красной Армии самоотверженно защищают Сталинград. Все подступы к городу усеяны трупами немецко-фашистских захватчиков.

Обер-бандит Гитлер бросает в бой все новые и новые банды своих головорезов, стремясь любой ценой захватить Сталинград.

Товарищи сталинградцы!

Не отдадим родного города, родного дома, родной семьи. Покроем все улицы города непроходимыми баррикадами. Сделаем каждый дом, каждый квартал, каждую улицу неприступной крепостью».

Комиссар замолчал. Справившись с волнением, дочитал текст обращения, отложил листовку.

— Товарищи, — тихо начал он. — В ответ на горячий призыв городского комитета обороны тысячи горожан вышли на строительство баррикад. На предприятиях, как вы знаете, созданы истребительные батальоны и боевые отряды. Их сердцевиной стали коммунисты и комсомольцы. Мы верим, Сталинград выстоит, и все-таки должны быть готовы к худшему исходу…

На вас, товарищи, возлагаются очень важные и ответственные поручения. Если придется уйти из города, мы должны оставить врагу только развалины. СТЗ, «Красный Октябрь», «Баррикады», номерные заводы, Сталгрэс, нефтехранилища, элеватор, другие важные предприятия будут уничтожены.

Вся полнота ответственности за это ложится на вас. Вы обязаны подготовить объекты к взрыву; с получением предписания городского комитета обороны каждый из вас выезжает на закрепленное предприятие и в самую последнюю минуту, когда части Красной Армии оставят его, вручит директору завода предписание о взрыве и до конца контролирует его исполнение.

Комиссар помолчал минуту, оглядел присутствующих пытливым взглядом и продолжал:

— Задача ясна? Хорошо. Об исполнении немедленно докладывать лично мне, а в мое отсутствие — товарищу Прошину.

— Александр Иванович! — Прошин поднялся и обратился к начальнику управления. — Позвольте добавить несколько слов.

— Пожалуйста!

— Товарищи, в распоряжение каждого из вас выделяется легковая автомашина с шофером. В том случае, если на машине нельзя будет проехать, бросайте машину, — продолжал Прошин, повышая голос, — идите пешком, ползите ужом… В любом случае задание надо выполнить. Никакие оправдания не будут приниматься в расчет, — твердо предупредил он.

— И еще одно, — сказал Прошин. — Не допускать паники и трусости. До получения письменного распоряжения городского комитета обороны — подчеркиваю: письменного распоряжения — приказ не должен исполняться.

Воронин согласно кивнул, достал из папки документы.

— Товарищ Федосеев!

— Я! — послышалось из задних рядов.

— Подойдите. Вам вручается удостоверение, подписанное лично председателем городского комитета обороны Алексеем Семеновичем Чуяновым. — Воронин развернул и зачитал текст удостоверения. — Такой документ получает каждый из вас.

Федосеев расписался в получении удостоверения, внимательно прочитал его и, бережно сложив, запрятал в левый грудной карман, где хранился партийный билет.

Когда оперативные работники разошлись, Воронин и Прошин обменялись между собою мнением о том, какие мероприятия на этот час самые неотложные. В условиях осажденного города приходилось решать сотни срочных, важных, ответственных задач и поручений, а силы и возможности были ограничены, поэтому ими надо было умело маневрировать.

Василий Степанович слушал комиссара и никак не мог вспомнить, о чем хотел посоветоваться с ним. Знал, что вопрос принципиальный, но какой? Память что-то подводить стала.