Александр Сытин - Мертвые всадники

— Мой мальчик,— сказал начальник милиции.— Жизнь в долине, ваша работа с учениками вспоминается мне как что-то давнишнее и милое.

— А помните, как вы меня охраняли?—грустно засмеявшись, сказал Алимджан. Начальник милиции молча вздохнул, но великан нашел в темноте его руку, крепко пожал ее.

— Алимджан,— просто сказал начальник милиции,— с рассветом мы будем играть в любительском спектакле, и если плохо сыграем, то получим пулю в лоб. Но я надеюсь, что мы расплатимся за все.— Неожиданно он рассмеялся так жестко, что Алимджан вздрогнул.

— Я буду на первой роли,—продолжал он.

— Идет,—сказал Алимджан, и оба, дрожа от холода, заснули, так как до рассвета осталось не более часа.

Только что забрезжил серый день, как все проснулись от холода. Алимджан взял пятерых пастухов с револьверами и вместе с ними и начальником милиции спустился на лед. Стрелки Кербалая вместе с Юсупом, пригнувшись, пробирались за скалами на указанное место. Начальник милиции тронулся с пастухами на разведку. Далеко впереди поднимался скалистый берег, а справа вдоль озера темнела полоса воды. Там со дна били ключи, и вода не замерзала даже зимой. Там, среди скал, за полыньями должны были залечь стрелки. Зоркие пастухи скоро заметили впереди людей и верблюдов. Начальник милиции быстро изложил свой план, и все побежали бегом. Люди на берегу махали руками и угрожали. Раздалось несколько предупреждающих выстрелов, но начальник милиции не замедлил шага. Высокий человек, похожий на афганца, закричал с берега и приказал всем приблизиться. Начальник милиции, со страхом оглядываясь назад, рассказал, что он совдагер (купец) и его чуть не убили барантачи (разбойники).

— Вот у этих пастухов они отняли весь скот,— добавил он, глядя с бессмысленным страхом на высокого человека. Тот внимательно слушал, упорно вглядываясь ему в лицо, и потом повернулся назад и стал отдавать приказания.

— Здесь останутся только погонщики, остальные пойдут со мной. Пусть развьючат верблюдов для отдыха. Ты знаешь дорогу?—неожиданно обратился он к Алимджану.

— Я туда не пойду, меня убьют барантачи,— ответил Алимджан, и афганец успокоился.

— Мы хорошо знаем дорогу—сказал один из пастухов,—и проведем вас, только помогите нам отнять наш скот у барантачей.

Афганец повернулся к одному из своих и сказал:

— Я не буду больше ждать проводников из долины. Мы сумеем перейти озеро, ведь, перешли же они. Кроме того, скот нам понадобится. Пусть эти люди идут впереди, и, если они солгали, стреляйте в них.

Скоро восемьдесят человек охраны каравана спустились на лед.

Пастухи тронулись впереди, и мрачное злорадство промелькнуло в глазах начальника милиции. Ветер стал теплым, лед по щиколотку был покрыт водой, но провожатые уверенно шли вперед, и остальные потянулись за ними. Наконец все дошли до конца озера.

— Пора,—сказал начальник милиции и, обернувшись назад, выстрелил в упор в высокого человека. Тот взмахнул руками и грохнулся на лед. По всему озеру загремела беспорядочная стрельба, и глухое эхо прибрежных скал повторяло раскатами по горам каждый выстрел.

Алимджан был ранен, три пастуха убиты, и их халаты тлели от выстрелов в упор.

Но вот с береговых скал, из-за полыньи захлопали вразброд выстрелы. Стрелки Кербалая били на выбор, и темные фигуры заметались на белом снегу. Началась паника. Люди бежали назад и падали через несколько шагов. На лед спускались охотники Кербалая и бежали к одинокому каравану, который остался теперь без всякой охраны.

Прошел целый месяц. Становище Кербалая было похоже на военный лагерь. Вновь сформированный эскадрон вытоптал целое пастбище ежедневными занятиями.

Алимджана и начальника милиции не было. Они участвовали в борьбе с

Кур-Ширматом. Вот уже целый месяц, как они спустились в долину и присоединились к войскам.

Иногда откуда-то из долины привозили на Джай-лау убитых и раненых. Среди них были и милиционеры, влившиеся в отряд, и киргизы. Кербалай беспокоился за своих детей, как он называл Алимджана и начальника милиции, но пока им везло. Последние дней десять от них не было никаких известий, и Кербалай тревожился. На одиннадцатый день перед вечером прибыл вестник, и от его новостей все Джай-лау загудело, как пчелиный улей.

Кур-Ширмат сдался. Его окружили и прижали к Дарье. Не получив обещанного подкрепления от эмира, он пообещал служить красным. Дав обещание бороться с басмачеством, он сообщил сведения, по которым были захвачены и разоружены две крупные банды. Поэтому ему оставлялось оружие, и его ждали в Керманшах, как гостя. Но все это было не главное. Вестник с волнением рассказывал Кербалаю, что церемония парада и сдачи Кур-Ширмата закончится конным состязанием. Алимджан умолял Кербалая поторопиться.