Тодор Кондов - Передает «Боевой»

— Не верю! — кричал он. — Не хочу верить! Говедаров — человек из Сговора! Он сошел с ума! Я все поставлю на свои места!

Лулчев имел свое мнение по поводу обеих речей Говедарова, и оно пришлось царю по душе:

— Я бы предложил, ваше величество, один ход. Девяносто три депутата изъявили желание поехать на экскурсию в Москву. Следовательно, девяносто три потенциальных русофила сидят в парламенте. А предстоят события. Поэтому можно сделать один ход: распустить парламент и…

Царь кивнул.

— До сих пор хорошо. Но не выберут ли новых девяносто три большевика на мою голову?

— Ваше величество, сейчас очень удобный момент. Англофилы верят, что ваши связи с королевским двором Великобритании являются гарантией умеренности в ваших связях с фюрером. В то же время германо-итальянский пакт оказывает свое влияние через ее величество.

Царь кивнул.

— Да, хорошо. Хорошо. А гарантии против неожиданностей?

— Хорошо бы поговорить с Гешевым, ваше величество.

Царь поблагодарил, убежденный в том, что эта мера поистине разумна, но не спешил сделать решающий шаг, Польша сдалась. Когда отгремели бои за Варшаву и Европа уже раскололась на две части, он заторопился.

Указ о роспуске парламента и о назначении новых выборов царь подписал 28 октября 1941 года.

Царь нуждался в послушном парламенте. Полицейский Гешев гарантировал выборы в соответствии с его волеизъявлением.

1 января 1942 года.

«Центр» поздравляет с Новым годом Вас, Вашу семью, «Журина», «Пар», их семьи и всех наших сотрудников и друзей в Болгарии. Желаем вам счастья и успеха. Мы довольны проделанной до сих пор работой. Продолжайте в том же духе. Не успокаивайтесь на достигнутом. Сейчас непобедимая Красная Армия продолжает громить германских завоевателей. Они уже далеко от Москвы. Поздравляем и вас, работающих круглосуточно в глубоком тылу немцев и помогающих скорейшему разгрому гитлеровской Германии. Руководитель…»

Пеев хотел бы позвать всех к себе домой, прочитать радиограмму и сказать, что это — высокая моральная награда за самоотверженный труд, что все они воины Красной Армии. Неплохо было бы выпить за первые успехи Красной Армии. Разумеется, шампанское нашлось бы, но нельзя. Главное в работе — конспиративность. Он, конечно, скажет «Пару» на следующий день, когда они сядут в трамвай номер четыре для очередной встречи в двенадцать пятнадцать, но радость придется скрыть. Радиограмму эту надо было бы передать «Журину»: он больше всех заслужил это. Но и этого делать нельзя. «Пар», разумеется, поделится радостью, если будет удобный случай, и с самым молодым сотрудником военной разведки Иваном Владковым, который по ночам снимает копии в секретной секции, собирает данные о штатах военного времени дивизии, пехотного полка и передает их Марусе, своей супруге, сестре Эмила Попова.

Маруся, младшая дочь старого коммуниста деда Николы, наверняка всплеснула бы руками от радости и запела бы «Алый мак», но нельзя. Она, может быть, посмотрит на себя в зеркало и прошепчет: «Ого! Я свое еще спою! Потом буду петь сколько захочу и что захочу».

И вероятно, если по радио прозвучит какой-нибудь из «ее» вальсов Глазунова, она настроит радио так, что жители квартала скажут: «О! Раз Маруся такая веселая, значит, произошло что-то очень, очень хорошее!» Какое имеет значение, что они ничего не знают о ее радости!

Доктор Пеев сидел с радиограммой в руке. Пламя пожирало бумажку. А он уже видел, как большое пламя постепенно разгорается и уничтожает фашизм. А убитые на фронтах? В родных горах? В тюрьмах? В концентрационных лагерях?

Он соберет всю свою многолетнюю силу и опыт. Какое же нужно раздуть пламя, чтобы сгорел весь ужас войны? Человек не знает, какой силой он обладает, какова его выносливость. Он проверит. Попытается использовать все — логику, ум, опыт. Те бегут от Москвы. Надо сделать так, чтобы они бежали до самого Берлина, до Рейна и бросились бы в его мутные воды. Деловой, трудолюбивый немецкий народ должен расправить плечи, увидеть, кто посылает его на бойню. Если он не найдет в себе сил, труд миллионов советских воинов поможет ему.

Доктор Пеев улыбался. Он вдруг увидел Мавзолей, нескончаемый поток людей перед входом, Москву-реку. Откуда-то оттуда отправляется на запад полк за полком.

В какой из них зачислили его? Когда война кончится, он снова поедет в Москву. Пройдет вдоль Кремлевской стены и остановится у Мавзолея. Там в стене покоится прах тех, кто погиб за революцию. Он отдаст им честь. Пеев вдруг почувствовал себя счастливым: если случайно он не доживет до того дня, сын его остановится перед Мавзолеем и будет гордиться тем, что имя отца — среди имен павших геройской смертью.