Тодор Кондов - Передает «Боевой»

До сих пор у него было чересчур много «работы», и он проявил терпение охотника, чувствовавшего запах крови еще издалека. Гешев считал, что победит и на сей раз, однако меньше, чем кресло премьер-министра, его не удовлетворило бы.

Господин директор института, готовящего заядлых экспертов-счетоводов, не мог не оценить превосходства молодого специалиста Александра Периклиева над остальными коллегами. Такой проницательный, аналитический ум, такая способность делать правильные выводы и прогнозы — поистине божий дар. Господин директор не верил и глупым намекам относительно того, что Периклиев «левый». Он основывался на полученных из дирекции полиции сведениях. В них говорилось: «Молодой специалист, политикой не занимается. Может быть послан в Берлин и в любое другое место».

— Вы, Периклиев, родились, как бы это сказать, под счастливой звездой. Пишете докторскую диссертацию, а я предлагаю вам великий рейх, место, где вы сможете защитить диссертацию. К тому же будете достойны, как бы это сказать…

Молодой коллега был растерян. И именно это доставляло удовольствие господину директору. В кабинете стояли тяжелые кожаные кресла. Пол был застлан персидскими коврами. Обращали на себя внимание два телефона, бар и радиоприемник «Филиппс». Через институт прошли все финансисты царства, готовые хранить в тайне головоломные биржевые успехи своих шефов и внезапные крахи вчерашних миллионеров. Периклиев же пошел туда работать, чтобы войти в мир науки.

— Периклиев, в вашем лице я вижу будущее болгарской экономической мысли. Приходите завтра, мне будет приятно, если вы не отвергнете мою руку помощи.

Александр Периклиев стоял на углу улицы уже больше часа в ожидании своего недавнего хозяина. Он хотел, чтобы все выглядело так, словно встреча произошла случайно, без предварительной договоренности. Доктор предупредил его, что необходимо соблюдать осторожность и не афишировать без необходимости свою дружбу с ним.

— Гора с горой не сходится, а вот мы…

— Нет, Пеев, я специально.

Доктор замолчал и только глазами дал понять, что если это так, то лучше всего поговорить в Борисовском саду.

Они сели на скамейку, неподалеку от выхода, у памятника Ивану Вазову.

— Ну? — спросил Пеев и огляделся. Он знал, что в этот момент за ним не следят, но все-таки…

— Меня посылают в Германию на работу и для специализации.

— Это на пятьдесят процентов признание способностей и на пятьдесят процентов попытка привлечь к идеям национал-социализма с перспективой сделать тебя агитатором доктора Функа и рупором буржуазной экономической мысли.

— Мне хотелось сразу же отказаться, но еще не поздно.

Доктор взял его за руку:

— Александр, ты обязательно поедешь в Германию. Ты патриот, и именно это обязывает тебя выслушать меня…

Смущенный экономист молчал.

— Вы… странно как-то…

— Именно. По праву, которое я имею как болгарин и патриот, советую тебе принять предложение. Поезжай и внимательно изучи все то, что называется третьим рейхом. Экономику, индустрию, земледелие, законодательство. И вообще все, что нужно знать, чтобы победить их. Мы обязаны бороться со своим врагом всеми возможными способами всегда и везде при всех обстоятельствах! Мы обязаны знать о своем враге все!

Доктор Пеев замолчал. Пораженный Периклиев не мог произнести ни слова: он уже понял все. И почувствовал одновременно и восторг, и страх, потому что знал судьбу людей, вставших на трудный путь бойцов Красной Армии. Он замолк, понимая мотивы, предложение и ценность самого факта оказанного ему доверия. Это явилось для него проверкой.

— Дорогой Пеев, я поеду в Германию. Прошу вас, поймите меня правильно. Вы правы, мы должны добиться победы. Я попытаюсь узнать о фашизме все.

Голос Периклиева задрожал. Доктор сильно сжал его руку.

— Доблесть не всегда проявляется внешне. У нас она должна быть сущностью человека, — сказал он тихо, почти шепотом, — а опасностей значительно больше, чем успехов. Нам следует уточнить несколько вопросов чисто практического свойства.

У Эмила Попова был зять, Иван Владков — веселый парень, трудолюбивый человек, восторженный, жизнерадостный.

Эмил работал в мастерской, которую уже не считал собственностью брата, а считал собственностью дела, которому служил. Эмил встретил Ивана Владкова с радостью.

Пожаловался, что одному без помощников очень трудно, а дело опасное. За него дают или веревку, или пулю.