Александр Аннин - Клуб «Монреаль»

Рыжий Гарри, нервы которого были уже на пределе, сознался во всем. Однако на суде по наущению своего адвоката Александр Александрович изменил показания, заявив, что оговорил себя под нажимом «следственных органов». К тому времени сообщник Гаврилова, его единокровный братец Леха, был найден мертвым в своем родном городе. Да и рыжую шевелюру с огненными усами он перед смертью сбрил – по приказу Александра Александровича. Поэтому адвокат Гаврилова с легкостью поставил под сомнение версию о двойнике, и алиби Рыжего Гарри вновь обрело под собой юридическую почву. Да и главная улика – лед в бокале с рассолом – выглядела несолидно для столь крупного дела, не говоря уж о том, что комок льда давным-давно растаял, и предъявить его суду уже не было никакой возможности.

Впрочем, у всех присутствующих на процессе очень быстро сложилось впечатление, что, помимо адвоката, в роли защитников обвиняемого Гаврилова дружно выступали как судья, так и прокурор. В результате обвиняемый был освобожден прямо из зала заседаний в связи с недоказанностью его вины. Лица судьи и прокурора откровенно светились счастьем: они справились с поставленной задачей – оправдать скорбящего по убиенной жене рогоносца. Оправдать во что бы то ни стало.

– Так вы насчет кредита? – нарочито удивленно посмотрел на Крекова Рыжий Гарри и беззастенчиво скривился. – Вот оно что… Рассматриваем, Аркадий Саввич, это ведь, сами понимаете, дело не одного дня.

«Вот сволочь! – с досадой подумал Креков. – И отчество мое перепутал, нарочно, что ли, чтоб дать понять, что я для него никто и звать меня никак? Впрочем, он пьян уже, конечно… А все-таки обидно».

Еще бы не обидно! Исключительно ради Рыжего Гарри и была затеяна вся эта демонстрация мнимого процветания Аркадия Крекова. И каков же, спрашивается, результат сегодняшних денежных затрат? «Рассматриваем…» Такой ответ Креков уже не раз выслушивал по телефону. Надеялся, хоть тут, в неофициальной, так сказать, обстановке, Гаврилов расщедрится на более внятное обещание помочь.

Свобода и возможность продолжать финансовую деятельность дорого обошлись Рыжему Гарри – четырнадцать миллионов долларов выложил он за гуманный вердикт районного суда. Уж не судья ли вкупе с прокурором поделили между собой эти денежки? Никак нет: служители Фемиды действовали не за деньги, не за совесть, а за страх. Некто могущественный и напрочь лишенный человеколюбия недвусмысленно предложил судье и прокурору оправдать подсудимого Гаврилова в обмен на перспективу дышать воздухом и радоваться жизни.

Он-то, бывший полковник «бывших спецслужб» Лисин, а точнее – стоящая за ним нелегальная и негосударственная организация, и получили означенные четырнадцать лимонов баксов.

Деньги заплатил «Транс-Норд-Ист» – в правлении банка справедливо посчитали, что им ну никак не пойдет во благо, если один из высших руководителей будет признан втновным в столь брутальном убийстве. Однако… После таких внеэкономических затрат банка у его вице-председателя правления Гаврилова заметно пошатнулись позиции, и потому Рыжий Гарри столь недружелюбно смотрел на довольно сомнительного заемщика, каковым Рыжий Гарри безусловно считал Аркадия Савельевича.

Креков понял, что выбрал далеко не лучший момент для тонких финансовых переговоров. Но и просто так раскланяться и отойти было бы глупо: не затем же он пригласил сюда Гаврилова? Только затем, чтобы лишний раз напоить его?

Из неловкой ситуации Аркадия Савельевича выручил метрдотель, чуть не бегом семенивший к нему через зал с протянутой телефонной трубкой:

– Вас, господин Креков… – пролепетал он с округлившимися глазами.

И добавил вполголоса, чтоб не услышал Гаврилов:

– Из органов…

Басов остановил «жигули» у хорошо знакомого приземистого строения со скромной, какой-то архаичной вывеской «Булочная». Возле магазинчика уже белел «Мицубиси», рядом виднелся полицейский «уазик» местного РОВД.

Подполковник кивнул двум сержантам, курившим у входа в магазин-пекарню, толкнул дверь. Где-то внутри помещения тоскливо звякнул колокольчик, сыщики уверенно направились к еще одной двери, за прилавком, из-за которой доносились приглушенные голоса. По пути Карлсон бросил взгляд на крепко сбитого мужика, сидевшего на стуле у прилавка и никак не отреагировавшего на появление оперативников.

Комнатушка, куда протиснулись Басов и Алексей, была, с позволения сказать, кабинетом босса, то есть Абрамова. Малыш скользнул взглядом по массивному письменному столу, креслу столь же внушительных размеров, на колесиках, обитому черным дерматином. У входа – вешалка с обычным драповым пальто. Криминалист Слава Зарезин монотонно перечислял предметы обстановки следователю Шаравину, пристроившемуся на стуле с папкой в руке. Впечатление было таким, что в помещении происходит опись имущества, конфискованного за неуплату налогов.