Александр Аннин: Клуб «Монреаль»

– Ну, это все лирика, – прервал Алексея Карлсон, хотя внутренне был полностью согласен с профессором Вишневским. – Он прописал что-нибудь?

– Прописал. Детский сонапакс. Я все аптеки обзвонил, нигде нет.

– А ты купи взрослый сонапакс и на четвертушки подели. Или нельзя?

– В том-то и дело, что вроде бы нельзя, там тонкости какие-то. В общем, мы пока успокоительным чаем обходимся.

Карлсон надолго замолчал, а Матушкин в очередной раз стал вспоминать чуть ли не курьезную историю имянаречения своей девочки. Ему очень хотелось назвать дочку Ксюшей, он так просил об этом жену…

– Еще чего! – воспротивилась поначалу Ирина. – Чтоб потом ее дразнили: «Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша!»

– Иришка, когда она подрастет, эту песню напрочь забудут, – убеждал Алексей.

Аргумент, как ни странно, подействовал, жена дала согласие и вскоре даже призналась, что лучшего имени и придумать нельзя для их большеглазой, пухленькой девочки.

Но тут из деревни пришло письмо от тещи – прямо-таки истерическое, исполненное паники. Мать Ирины слезно убеждала молодых родителей, что ни в коем случае нельзя называть новорожденную Ксенией, ведь получается, что это в честь преподобной Ксении Петербургской. А та, как известно, была юродивой, и как бы девочка не повторила судьбу своей святой – есть, мол, такая примета. В общем, полный бред. Слава Богу, Ирина не пошла на поводу у своей суеверной мамочки…

Аркадий Савельевич, поминутно раскланиваясь с довольными гостями, подошел с двумя бокалами шампанского к спортивного вида мужчине в шерстяном костюме бутылочного цвета, «Ролексом» на левой руке. Этот человек выделялся среди прочих еще и своей ярко-рыжей шевелюрой и такого же вызывающего цвета усами. «Рыжий Гарри» – так прозвали в мире финансов вице-председателя правления банка «Транс-Норд-Ист» Александра Гаврилова.

– Не угодно ли шампанского? – осведомился Креков, улыбаясь Гаврилову.

– Да нет, не стоит, – проворчал Рыжий Гарри и продемонстрировал свой высокий стакан, наполненный виски.

Александр Александрович пил очень много и от этого всегда мрачнел, не в пример нормальным людям. Вот и сейчас было заметно, что Гаврилов лишь усилием воли заставляет себя разговаривать с собеседником более-менее корректно.

В деловых кругах Рыжему Гарри завидовали, его уважали и страшились одновременно. Говорили, что этому «таракану» все сходит с рук – и пьянка, и откровенное, неприкрытое отмывание криминальных денег… Впрочем, все это – мелочь, пустяки. Совсем недавно суд оправдал Гаврилова, который обвинялся ни много ни мало, как в двойном убийстве, а именно – собственной жены и ее любовника, председателя правления банка «Транс-Норд-Ист» Вадима Биланова, старинного приятеля и босса Рыжего Гарри.

Тогда Александр Александрович более чем тщательно подготовился к двойной ликвидации: для обеспечения стопроцентного алиби он привлек своего единокровного братца, на редкость схожего с вице-председателем банка – даже усы и шевелюра у него были такими же огненно-рыжими. Жил братан в глухой провинции, и Гарри никогда и никому о нем не рассказывал. Он-то, старший брат Алексей, и пребывал под именем Александра Александровича Гаврилова в Курске, в то время как Рыжий Гарри глубокой ночью расстрелял жену-изменщицу и ее хахаля у себя на московской квартире. Вот так вот, без лишних церемоний.

– Как там, Александр Александрович, судьба моего предложения? – вымученно спросил Гаврилова несчастный Аркадий Савельевич.

– Какого предложения? – нахмурился Гаврилов.

– Ну как же! Насчет кредита, можно сказать…

При совершении двойного убийства банкир допустил одну-единственную оплошность: мучаясь похмельем, он налил себе огуречного рассола и вышел с бокалом на лоджию. Однако, спохватившись, решил уносить ноги с места преступления да и позабыл фужер на морозной лоджии. А утром наступила оттепель…

Вернувшись в свою квартиру около девяти часов утра, Гаврилов вызвал полицию: дескать, он только что прибыл из Курска и обнаружил у себя дома трупы своей жены и Вадима Биланова. Однако ледяной комок, образовавшийся ночью в бокале с огуречным рассолом, еще не успел растаять, и это с головой выдало Гаврилова, утверждавшего, что он пил рассол в девять утра, когда стояла уже плюсовая температура. И муровский подполковник Басов сделал непреложный вывод, что Гаврилов побывал в своей квартире среди ночи, стало быть, алиби у него липовое.