Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Какие бы боевые не были, для мужчины за женскими спинами прятаться позорно. В прошлый раз мы только божьим чудом остались живы… — я передернул плечами, вспомнив отчаянную схватку в тоннеле. — Так что повторять совсем не хочу. Лучше уж самому.

— Ну, авось управимся, — кивнул гардариканец. — Главного гада изничтожили, с остальными легче будет, так?

Мне осталось только кивнуть. Впрочем, атмосфера на плато, открывшемся нашим глазам, когда мы поднялись вместе с дорогой до завершающего перегиба, вовсе не способствовала благодушию. Горный лес лишь снизу казался густым и зеленым, вблизи все выглядело совсем иначе. Земля между толстыми стволами огромных старых буков, возносящих густые кроны куда-то далеко ввысь, оказалась вытоптанной… или обглоданной? Ни травинки, ни единого кустика подлеска. Голый грунт был испещрен следами острых роговых конечностей панцирных жуков, даже на коре деревьев виднелись отметины, оставленные острыми краями панцирей. С веток, которые сохранились только на высоте выше двух ярдов, свисали покачивающиеся на ветру лохмотья лишайников. В отличие от полных пернатой жизнью зарослей в долине, здесь было тихо, словно на кладбище. Впрочем, это сравнение оказалось еще более точным, чем можно было предположить. Впереди, ярдах в двадцати начинался некрополь, о котором упоминал Герт. Замшелые и покрытые плесенью каменные плиты с неразборчивыми надписями покосились и попадали друг на друга. Несколько массивных усыпальниц из мрачного черного камня возвышались над каменным развалом. Ближайшую из них когда-то венчал скульптурный комплекс с фигурой скорбящего ангела. Время не пощадило ее, и на куполе усыпальницы остались только ноги с остатками длинных одежд и кончиками крыльев. Зато пара фланкирующих горгулий, глумливо раззявивших зубастые пасти, сохранилась прекрасно и проводила нас злобными взглядами. Крайние надгробия несли на себе свежие трещины и следы ударов, а несколько были просто вывернуты из земли.

— Это зверюги натыкались, что ли? — пробормотал Герт.

— Похоже на то. Но неужели они тут еще и копали?..

Там, куда указывала моя рука, перед рядком относительно поздних, относящихся уже к 20 веку надгробий с позолоченными надписями, чернели старые заплывшие ямы, а из земли вокруг торчали кости и трухлявые доски.

— Нет, это не чудищ работа. Тут гробокопатели постарались, — сплюнул молодой гардариканец, кивнув в сторону скандинавской девицы, которая остановилась позади нас и осматривалась с холодным интересом. — Вон, спроси, не ее ли рук дело?

Гейрскёгуль услышала и равнодушно пожала плечами.

— Копали лет десять назад. Я тогда играла в куклы.

— Но твой Дагфинн вполне мог руку приложить. Вонючее все же это ваше мародерское дело, — скривился Герт и вдруг повел носом. — Да, кстати, вон и до сих пор воняет, чуете?

— Как же тут не почуять, — поморщился я, разглядывая изрядные лепешки помета, разбросанные между деревьев. Резкая вонь экскрементов действительно усиливалась с каждым шагом в сторону виднеющейся среди деревьев башне.

Здесь, на высоте над долиной, холодный ветер катился с запада ровной волной, беспрестанно раскачивая кроны огромных буков. Попытавшись прислушаться, я расслышал сквозь шелест листьев и скрип ветвей слабое металлическое позвякивание, доносившееся со стороны мельницы. Скоро впереди замаячила небольшая поляна — деревья расступились ярдов за тридцать до мукомольни. Мрачная каменная громада уходила к низкому небу, подавляя своими размерами — снизу она казалась намного меньше, чем сейчас, но общая высота башни составляла не менее сорока ярдов, а толщина у основания — около пятнадцати. Темные гранитные блоки, из которых она была сложена, покрывали лишайники, образуя причудливые пятна, напоминающие наскальную живопись. Узкие оконца, рядком уходящие вверх, были затянуты паутиной, а в обращенной на плато задней части башни зиял темный провал широких ворот. Мы осторожно миновали оставшееся расстояние и оказались под самой стеной.

Внимание сразу же привлекали нависшие над головой громадные лопасти ветряного колеса. Они выглядели менее современными по сравнению с теми громадными ветряками, которые я за суматохой и делами так и не успел, как следует, осмотреть в деревне. Тут не было алюминиевых профилей и лонжеронов — лопасть выглядела традиционно: решетчатый каркас, на который, судя по всему, набивали деревянные планки. От них уже мало что осталось, и ветер сиротливо посвистывал среди ржавых труб каркаса, брякая отвалившимися элементами. Напротив, мощный шарнир на оси, служивший, судя по всему, для поворота лопастей на нужный угол, выглядел полностью работоспособным. Судя по всему, там использовалось не железо, а бронза, и о прошедшем времени свидетельствовал лишь зеленый налет. С противоположной стороны шлемовидного поворотного купола, венчающего сужающуюся кверху башню, торчало на ферменном кронштейне еще одно ветровое колесо, значительно меньшего диаметра.