Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Места надо знать! — хвастливо заявил Герт, но потом заговорил серьезнее. — Поначалу, конечно, даже те, кто остались, решили, что конец беспросветный пришел — только помирать и остается. Толку-то жить — без продолжения рода, никого после себя не оставить? Никому не передать своих дел, да и земли своей, в конце концов. Не по-нашему это, не по-советски.

— В смысле?.. — не понял я. — Что значит "не по-советски"?

— Так ведь советская власть у нас. Была… да и будет еще, надеюсь. Сейчас, правда, черт поймет, какой тут строй. Дед Эрнст говорит, что вообще навроде как первобытнообщинный. Регресс, понимаешь. У нас-то во Фрайтале все как надо — коммунары, советы, по всем делам голосуем, хозяйство общее. А вот вокруг народец несознательный: что Вак в последнее время на себя одеяло тянул, самодур чертов, ленивая свинья!.. — Герт сплюнул под ноги, на дырчатый металлический настил эстакады, по которой мы неторопливо шагали за разговором. — Что здесь, в Домах — староста мухлевать с десятиной стал, говорят, часть таил, часть в рост давать начал беднякам. Недовольны людишки-то.

— Это все интересно, конечно, только я все равно не понял, про какую советскую власть ты говоришь. Не говоря уж про то, что мы забыли, с чего начали — про нехватку представительниц прекрасного пола, — заметил я.

— Так я ж и пытаюсь объяснить, не перебивай! — рассердился гардариканец. — Советская власть, если по-простому, это когда трудящиеся — ну, то есть, рабочий класс — выгнали капиталистов-эксплуататоров к чертям и сами зажили, своим умом. Потому и зовут — коммунары.

— А!.. Как у Маркса! — воскликнул я, вспомнив недавний разговор с Грегорикой. Герт удивленно присвистнул.

— Эге, да ты не совсем темный, хоть и аристократ. У вас-то там в Либерии, навроде как, даже монархический строй остался? Вот уж замшелые ретрограды, право слово!

— Устарелые у тебя сведения — в Либерии давно уже парламентская республика, — обиженно парировал я. — И тоже мне, нашел аристократа!

— А то! Скажешь нет? Кто там сразу над тобой стоит, принцесса имперских кровей? Непосредственный начальник, как бы. А уж короли-то с простым народом наверняка якшаться не будут, — прищурился гардариканец. — Хотя принцесса ничего, боевитая, и не сказать, чтоб особо высокомерная. Ну, это наверняка лишь на первый взгляд. Против классовой сущности не попрешь!

— Не особо я понимаю в твоих классовых сущностях, но насчет меня ты пальцем в небо попал: я простой студент, учусь на инженера-механика, в предках лишь военные и инженеры, никакой особой знати. Да династия Тюдоров давно уже отреклась от престола, и принцесса пользуется уважением лишь по традиции, реальной власти или какого-то там особого императорского двора не имеет. И повторяю еще раз: у нас давно уже не монархия, а республика, и на знаменах — демократия и свободы!

— Свободы для одних капиталистов, поди? Ну да ладно, что цари, что буржуи — одинаково кровопийцы трудового народа! — разгорячился Герт. — Надо выгнать их взашей, утвердить власть пролетариата и строить новую жизнь… хотя, и вот так бывает. Строишь, строишь, а потом раз — и одни пустоши и угольки… — мрачно закончил он.

— Ничего у тебя не поймешь. Чем тебе так капиталисты досадили, где они теперь? Но вот строить у твоих предков получалось, с этим не поспоришь, дружище, — примирительно заметил я, обведя рукой гигантский геодезик, и добавил: — И ты на удивление хорошо образован, раз тебя заботят эти дела прошедших лет. Даже у нас, в лучших колледжах, мало кого интересует история — почти всем плевать, что творилось в прежние времена.

— Так нас учили-то — ого-го! Восемь классов, как штык; и математику тебе, и физику, и политэкономию. Это те не здешняя церковная школа, где даже и по складам читать не всех учат, — гардариканец вздохнул. — Жаль только, применить знания особо-то и негде. Мне завсегда по моторам бы, по железкам, а во Фрайтале во главе — сельское хозяйство. Разве что с тракторами и комбайнами возиться, да и там охотников больше, чем нужно. Оттого, вроде как, я и ушел. Попробовал сам себе дорогу поискать.

— И нашел?

— Да сам видишь, с бароном Ваком каши не сварил, разругался вдрызг. Ну, и черт с ним, все равно у него там, почитай, мужской монастырь, надоело. Здесь, в деревне, хоть девчонки есть… хотя и тут не выгорело. Эх-х… — он уныло повесил голову.

— Так ты из родного поселка ушел потому, что девушку там найти не мог? — догадался я. Герт досадливо пожал плечами.

— Я ж те и объяснял: женщин у нас не осталось; начисто вымерли. Если б не отец Ксаверий, конец бы — так и состарились бы деды, бездетно.