Сергей Короп - Русь. Время мечей

– Дальше, – еле слышно проговорил Ярополк. Его лицо покрылось мертвенной бледностью, а голос стал сиплым.

– Изнасильничал жестоко Рогнеду нашу на глазах родителей и братьев. Затем порубили княжью семью на куски. Обо всем я поведал Олегу Светославовичу, когда пришел в себя. Велел он гонцов рядить к тебе в Киев, да ты в ответ войной пошел. Не обезсудь, великий князь, правду говорю тебе стоячи пред Родом и богами Славяно-арийскими!

Ничего не ответил Ярополк. Только с силой вонзил в деревянный стол кинжал острый так, что лезвие вошло почти по рукоять.

– Воеводу Блуда ко мне!

Блуд явился тотчас по княжьему наказу. Увидев грозное выражение на лице Ярополка, невольно вздрогнул, заподозрив неладное. Колючие глаза воеводы из-под косматых бровей воровато забегали от князя к Ратмиру и обратно.

Но князь, охваченный яростью, не заметил испуганного поведения воеводы, приказал Офсольду повторить сказанное о Рогволоде и его семье.

– Что скажешь на это, Блуд? – спросил Ярополк, после того как половчанин умолк.

– Мыслю так, что коварством и обманом нас опутали изверги Новгородские.

– Верно молвишь. Сотворил Владимир так, что супротив родного брата пришлось выступить мне. И смерть Олега на нем, собаке хазарской, лежит! Убью тварь поганую! На самом высоком суку болтаться будет, дабы воронье клевало плоть его гнилую!

Осыпая Новгородского князя проклятиями и угрозами, Ярополк в бешенстве ходил по покою круша все, что попадалось ему под руку. Никто из присутствующих не осмеливался произнести ни малейшего звука. И только когда гнев княжеский немного поутих, Ратмир напомнил ему о готовности церемонии предания огню тела Олега Светославовича.

– После сожжения, велю рядить дружину в поход на Новгород. Идти будем денно и нощно, чтобы поскорее вражину подлую настигнуть.

Стоя у погребального костра, Ярополк по-настоящему был убит охватившим его горем. По щекам мужественного воина струились слезы. Глубокая печаль пронзила душу князя. Он подошел к Людмиле, молодой вдове, прижал ее к широкой груди своей и выговорил сквозь рыдания:

– Нет прощения мне пред родом своим, пред богами, пред тобою, Людмилушка, за братоубийственное деяние, сотворенное мною. Но, видит Сварог, не по умыслу я принес горе великое, а обманут и оговорен был нечестивыми. Не будет мне покоя, ни сна, ни отдыха, покуда не дойду до Новгорода и не настигну рабичича Владимира.

Развеяв пепел над речными водами со словами: «откуда явились, туда и возвращаемся», Ярополк, оставив в Овруче своих посадников, поспешил в Новгород.

Поход был нелегким. Молодой князь, одержимый един— ственной целью отмщения, торопился побыстрее достигнуть Новгородских границ. Длительные переходы и кратковременные привалы, сильно утомляли и людей, и лошадей.

Кроме этого, движение войска затрудняли еще проливные дожди, сильно размывая дороги. В некоторых местах реки выходили из берегов, и дружина вынуждена была останавливаться, чтобы дождаться хотя бы мало-мальской проходимости, покуда солнце не уберет влагу и не подсушит пути.

Как ни рвался вперед Ярополк, всячески поторапливая свое войско, но Новгорода они достигли только к глубокой осени.

Выровняв и сосредоточив атакующие полки, князь послал гонцов предупредить Владимира о своем намерении взять город на щит. Но, к великому изумлению князя, вернувшиеся гонцы доложили, что сражения не будет. Новгородцы не станут оказывать сопротивления, поскольку князь их Владимир бежал со своим воеводой Добраном в Византию. А бояре Новгородские не хотят войны, и с радостью откроют врата великому князю Ярополку Светославовичу.

– Так тому и быть! – согласился Ярополк. – Само провидение за нас. Слава Перуну! Отныне стану сам владеть Русью.

Но не успел он вступить в свои новые владения, как из Киева прибыл гонец с тревожной вестью – печенеги, узнав что Ярополк находится далеко в походах, подступают к Киеву.

Мечислав, еще не оправившийся от ран после битвы на днепровских порогах, еле держась на ногах, стоял перед князем. Дальний путь, проделанный им из Киева, и несколько схваток с татями, бродившими во множестве по лесам, не прошли для него безследно. К старым ранам прибавились совсем новые. Наскоро перемотанные и пропитанные кровью повязки свидетельствовали об этом.

Князь пребывал в раздумье. Решение следовало принимать без промедления. С одной стороны, им руководило желание начать поиски Рогнеды, любовь к которой не только не угасла, но еще более усилилась. Особенно после того, когда узнал, что ей пришлось претерпеть, бедняжке. Но с другой стороны, долг чести требовал защитить Русь от ненавистных печенегов, убивших отца Ярополка.