Владимир Леонов - Великие легенды Европы. От Соломона до Кончиты

В ту ночь, когда происходил суд, стащили крысы у главного судьи Каспара Геллера судейскую мантию и шапочку в придачу и сожрали эти атрибуты корролевской судебной власти.

Безмерная наглость крыс ошеломила почтенных жителей славного города, все только рты и пооткрывали. Все ясно стало: быть большой беде!

И беда эта росла как тесто на дрожжах: все новые и новые полчища неугомонных тварей прибывали и прибывали в Гамельн.

Страх поселился в каждом доме. По ночам бюргеры не гасили свечи: догорит одна – от огарка зажигали другую, и нескончаемо до утра. И сидели бюргеры на высоких пуховиках, опасаясь спустить ноги на пол – а вдруг крысы там.

А крысы, почувствовав страх людей, обнаглели до крайностей. Теперь они шныряли повсюду – а раньше были только в подвалах и амбарах, набитых чистым зерном. Пробирались на кухню, учуяв аромат жареного мяса. Прыгали на столы, не обращая внимания на хозяев, тащили с блюд лучшие куски. Добирались даже до окороков и колбас, подвешенных к самим потолкам.

Подчистую подбирали добро в домах – все жрали, что попадало на глаза, проклятые.

Пустели запасы яств в домах бюргеров, уже в двери многих костлявым худым пальцем постучал голод.

Как в проклятую руку, здесь еще на беду приснился бургомистру такой сон: словновно выгнали крысы из домов всех бюргеров. И побрели почтенные жители славного города Гамельна по дорогам и лугам окрестным. Бредет среди них с нищей сумой он, благородный бургомистр. Тянутся за ним с плачем жена, дети. Вот решил он вернуться назад, постучал в массивную дверь своего дома. Дверь со скрипом и неприятным урчанием распахнулась – а на пороге здоровенная крыса, в рост человеческий. Да на груди – золотая бургомистрова цепь. Еще сам король ему дарил! Взмахнула резко лапой крыса – набросились на него другие крысы, и были они в шлемах, с алебардами: « Убирайся прочь! Нищие! Голодранцы!»

Беспокойную ночь провел бургомистр, а как только заалел горизонт, собрал в ратуше всех советников, волнуясь, сбиваясь поведал о страшном сне. Тревога пробежала по лицам бюргеров: «Ох, не на радость такой сон, точно жди беду!»

Великой скаредностью отличались бюргеры Гамельна, один скупее другого был, но здесь перед общей бедой объединились и решили: ничего не жалеть, но город надо избавить от страшной напасти.

Пошли по всем улицам Гамельна глашатаи. Но как – то нерешительно проходили они, нарушив строй и порядок, сбившись в кучу, плотно прижимаясь друг к другу. Город был пуст, словно вымер.

Пустынны площади, пустынны улицы, пустынны мосты. В повисшей зловещей тищине звучали трубы и голоса глашатаев:

– Кто хочет стать самым богатым в Гамельне? Найдется ли смельчак, который избавит славный город наш от крыс? Знайте: получит он от магистрата столько золота, сколько может унести!

Итак три дня ходили глашатаи и выкрикивали смельчаков. Но в ратушу так никто и не являлся.

Прошли эти три дня и на четвертый день тревожный колокол снова собрал всех бюргеров в ратушу.

Вспотевший бургомистр долго тряс рукавами, поднимал края плаща – не забралась ли крыша? Осунулись, поблекли бюргеры, под глазами большие черные круги. Нет на лицах прежних румянцев и толстых щек. Куда делись?

Говорил бургомистр о том, что обещанная награда не помогает, видно, ждать спасения уже неоткуда.

Не выдержав, закрыл лицо руками буромистр и тоскливо зарыдал. Нет спасения! Конец! Погибает добрый, старый Гамельн!

И вдруг там, внизу, на площади раздались какие – то голоса, шум и движения.

В зал буквально влетел стражник и голосом таким, что еда люстры не сорались с потолка, закричал:

– Крысолов!

В открытую дверь, прихрамывая, вошел человек необычного склада.

Незнакомца выделяли высокий рост и худоба. Лицо темное, словно его долго и хорошенько прокоптили над огнем. Взгляд пронзительный, режущий. От такого взгляда холодом пробивало спину.

Плечи едва прикрывал короткий плащ. Камзол покрыт разными цветами: одна половина черная, как ночь, другая красная, как огонь. На голове маленькая черная шапочка, сбоку воткнуто петушиное крыло. Старинная, потемневшая от времени дудка виднелась в руках незнакомца.

Будь другое время, конечно, осторожные бюргеры не доверились бы такому странному гостю: поостереглись бы они довериться тощим бродягам. Но как они сейчас радовались ему, как самому долгожданному гостю.

Поднялся бургомистр, сам придвинул кресло незнакомцу, назвав его «любезный мой господин». Судья Гаспар Геллер даже попытался хлопнуть его по плечу. И тут же, громко вскрикнув, стремительно отдернул руку – ладонь словно огнем прожгло.