Уилбур Смит - Триумф солнца

Однако когда Пенрод Баллантайн набросился на нее этим утром, эффект был просто потрясающий. Ее охватило странное чувство, от которого она до сих пор не могла избавиться. Даже сейчас, в полной темноте, с шерстяной накидкой на голове и прижатыми к лицу руками, она ощущала, что заливается густой краской, а лицо горит огнем.

Она в очередной раз сказала себе, что никогда больше не будет об этом думать. Под словом «это» она подразумевала все увиденное утром в голубой комнате для гостей. Никогда. Никогда больше. Она повторяла эти слова как заклятие, но чем старательнее стремилась забыть увиденное, тем сильнее оно врезалось в память, вызывая смутное беспокойство. Уже через минуту она снова погрузилась в эти воспоминания.

После того давнишнего визита в Европу Ребекка случайно подслушала разговор матери с подругой. Они обсуждали именно этот предмет и в конце концов пришли к выводу, что обнаженная женщина может быть прекрасной, а обнаженные мужчины таковыми не являются, кроме, разумеется, «Давида» Микеланджело.

– Это не было безобразным или неприличным, – возразила тогда Ребекка матери. – Это было… Это было… – В то время она так и не нашла ответа, поскольку и сама не знала, что это было. Но уже ощущала нечто волнующее, будоражащее воображение, томящее душу. А происшедшее позже между ней и Райдером Кортни имело самое непосредственное отношение к первому эпизоду, причем настолько странное и непонятное, что невозможно было определить словами.

За последние несколько месяцев они с Райдером стали друзьями. Она увидела в нем человека необыкновенно интересного, умного и даже забавного. Он знал множество любопытных историй и, как неоднократно замечала Саффрон, был красив и источал приятный аромат. В трудные дни осады, когда город охватил ужас смерти, болезней и голода, общение с ним придавало ей сил, успокаивало и дарило надежду. По мнению ее отца, Райдер Кортни был человеком в высшей степени достойным и солидным. Несмотря на превратности судьбы, когда казалось, что мир вокруг безвозвратно рушится, он создал весьма преуспевающее предприятие и тем самым помог многим людям избежать голодной смерти. Он всегда заботился о своих рабочих и не забывал про друзей. Именно он научил их производить зеленые лепешки, веселил своими шутками и заставлял хотя бы на время забыть о гнетущем страхе. Ребекка чувствовала себя защищенной рядом с ним. Конечно, пару раз он дотрагивался до нее, но слишком невинно, чтобы делать какие-то выводы. Просто иногда брал ее за руку во время разговора или прогулок. В таких случаях она всегда отстранялась, поскольку мать постоянно предупреждала ее об опасности такого общения с мужчинами. Они могут соблазнить женщину, а потом бросить на произвол судьбы, и она никогда не найдет себе достойного мужа. Подобная перспектива казалась ей ужасной и, по опыту ее матери, уступала только незапланированному ребенку.

В то утро, раздираемая смутными предчувствиями и странным беспокойством, она отправилась на фабрику одна, хотя раньше всегда брала с собой кого-то из близняшек, служивших ей в качестве прикрытия. Но в тот раз она переживала такое сильное смятение чувств, что решилась отправиться к Райдеру, пытаясь избавиться от тягостного ощущения вины и стыда перед капитаном Пенродом Баллантайном, а также от одолевавших ее мыслей о нем. Сознание, что она унаследовала худшие черты матери, приводило ее в ужас. Именно тем утром она больше всего нуждалась в утешении.

А Райдер, как всегда, был счастлив видеть ее и попросил Башита сварить бесценный в их условиях кофе. Сначала они болтали о том о сем, обсуждали близняшек и их уроки, которые практически прекратились с началом осады. И вдруг совершенно неожиданно для себя Ребекка расплакалась. Райдер ничего не мог понять. Он знал, что она никогда не хныкала без повода, по-дружески обнял за плечи и легонько прижал к себе.

– Что случилось? – заботливо спросил он. – Я никогда не видел тебя такой расстроенной. Ты же всегда была самой славной и храброй девушкой из всех, кого я знал.

Ребекку потрясло ощущение покоя и умиротворения, которое он навевал своим присутствием. А его объятия совершенно вскружили ей голову.

– Извините, – едва слышно прошептала она, но даже не попыталась отстраниться. – Я веду себя очень глупо.

– Нет, не глупо, – мягко успокоил он ее, как обычно разговаривал с испуганными животными или обиженными детьми. – Я прекрасно тебя понимаю. Это слишком тяжелое испытание для всех нас скоро закончится. Поверь мне, наша армия будет здесь еще до Рождества.