Уилбур Смит - Триумф солнца

Наконец из дома вышла Лайла, вытирая глаза.

– Госпожа примет вас, эфенди, – сказала она и провела Пенрода в покои хозяйки. – Входите.

Бахита сидела на диване в конце комнаты и источала знакомый Пенроду запах цветов. Ее лицо было закрыто чадрой.

– Мое сердце разрывается от радости, мой господин, что я снова вижу вас целым и невредимым.

Ее мягкий нежный голос тронул его сердце.

– Без тебя, Бахита, это было бы невозможно. Якуб рассказал мне, какую роль ты сыграла в моем освобождении. Я пришел поблагодарить тебя за это.

– И за ту английскую девочку, которую по-арабски зовут аль-Захра. Мне сказали, что она юная и очень красивая. Это правда, мой господин?

– Да, это так, Бахита. – Его нисколько не удивило, что она знает об Эмбер. Бахита вообще знала все на свете.

– Значит, это о ней мы тогда говорили. Она ваша соотечественница и, вероятно, скоро станет вашей женой. Я рада за вас.

– Но мы по-прежнему останемся с тобой друзьями.

– Возможно, даже больше, чем друзьями, – деликатно намекнула она. – Я буду писать вам обо всем, что может представлять для вас хоть малейший интерес.

– Я еще вернусь к тебе.

– Вероятно.

– Бахита, могу ли я в последний раз увидеть твое лицо?

– Сейчас это не очень уместно.

Он опустился перед ней на колени.

– А я все равно хочу видеть твое прекрасное личико, хочу взглянуть в твои глаза и последний раз поцеловать твои губы.

– Умоляю вас, властелин моего сердца, не делать этого.

Он протянул руку и тронул чадру.

– Можно мне поднять ее?

Она помолчала и, тяжело вздохнув, грустно промолвила.

– Наверное, так будет лучше для нас обоих.

Он поднял черную накидку и неподвижно уставился на нее, потеряв дар речи. Она увидела ужас в его глазах.

– Бахита, моя дорогая, что с тобой случилось? – с трудом выдавил он собой внезапно осипшим голосом.

– У меня была оспа. Аллах наказал меня за безграничную любовь к вам. – Ее кожа бугрилась не успевшими засохнуть язвами. И только бездонные черные глаза по-прежнему сверкали на обезображенном страшной болезнью лице, которое совсем недавно отличалось редкостной красотой. – Запомните меня такой, какой я была до болезни, – взмолилась она.

– Я запомню тебя храброй, умной и очень доброй, – тихо сказал он. – Ты была моим верным и преданным другом. – Он наклонился и поцеловал ее в губы.

– Нет, это вы были всегда добры ко мне, – прошептала она в ответ, встала и накрыла лицо чадрой. – А теперь оставьте меня.

Он поднялся.

– Я непременно вернусь к тебе.

– Может быть, эфенди.

Но они оба знали, что этого никогда не будет.

Обнаружив во дворе бездыханное тело Кабела аль-Дина и лежавшую рядом с ним шеббу, аггагиры сразу же позвали своего хозяина. Осман Аталан был в ярости, немедленно собрал своих воинов, и в течение нескольких дней они рыскали по обоим берегам Нила, тщетно пытаясь найти беглецов. А когда вернулись домой с пустыми руками, он чуть с ума не сошел от гнева, излив его на тех, кто сообщил ему об исчезновении аль-Захры.

– Когда она исчезла? – грозно вопросил он.

– Восемь дней назад, всемогущий халиф.

– Значит, ушла вместе с Абаданом Риджи, – заключил Осман, сгорая от ненависти. – А что аль-Джамаль?

– Она по-прежнему в зенане, всемогущий Аталан.

– Приведите ее ко мне вместе со служанкой, – приказал он.

Аггагиры притащили к нему обеих женщин и швырнули их на пол у его ног.

– Где твоя сестра?

– Я не знаю, мой господин, – тихо ответила Ребекка.

Осман посмотрел на аль-Нура.

– Пороть ее плетью, пока не скажет всю правду.

– Всемогущий халиф, – вступилась Назира, – если ее будут стегать плетью, она потеряет вашего ребенка. А это может быть сын с белокурыми, как у матери, волосами и львиным сердцем, как у отца.

Османа поразила эта новость, и он долго смотрел на выступающий живот Ребекки, не зная, что сказать. Затем повелел аггагирам оставить их наедине и не тревожить, пока он не прикажет.

Все с радостью покинули зал, зная, что в состоянии гнева их господин может обрушить на них всю свою злость.

– Сними одежду! – приказал он.

Ребекка поднялась и сбросила домашний халат. Осман снова уставился на ее выпирающий белый живот, потом подошел ближе и положил на него руку.

«Двигайся, мой дорогой, двигайся», – повторяла про себя Ребекка, и дитя, услышав ее молитвы, шевельнулось.

– Боже, он живой! – воскликнул Осман, вытаращив глаза на живот. – Оденься!

Пока Назира помогала Ребекке надеть халат, Осман гневно теребил бороду, обдумывая сложившуюся ситуацию. А потом громко выкрикнул, и все аггагиры ввалились к нему с перепуганными лицами.