Андрей Серба - Тихий городок

Хирург, увидев, что раненый очнулся, скрипуче произнес:

— Вы матерились как настоящий биндюжник. Где научились? На Привозе?

Павел был еще пьян от хлороформа, его тошнило, ответил раздраженно:

— Оставьте меня в покое!

Хирург с деланным возмущением всплеснул руками:

— Чтоб вам дожить до моих лет! Я сделал отчаянно сложную операцию, и нате вам — благодарность!

Бесшумно скользящие сестры фыркнули. Хирург снял очки с толстыми стеклами. Как у всяких людей с плохим зрением, его глаза стали беспомощными. Он поморгал, будто в веко попала соринка, спросил, заговорщицки перейдя на полушепот:

— Хотите, покажу осколок?

Павла удивила несоизмеримость страданий с микроскопической величиной стального комочка. Павел взял его здоровой рукой, повертел в пальцах:

— Я думал, в меня влетела по крайней мере пудовая болванка…

Через неделю Павла снова навестил Ростовский. Он привез на этот раз портативный кинопроектор, загадочно произнес:

— Я вам покажу прообраз смерти, которая едва не коснулась вас.

Комбриг опустил черную маскировочную штору, включил проектор. По белой стене запрыгали кадры, снятые при сильном замедлении. Показалась толстая броневая плита. Вращаясь, к ней приблизился тупоносый снаряд, сплющился, стал быстро раскаляться. Игольно-тонкая струя проникла через металл, рассеяв массу осколков и искр.

— Похоже?

— В точности! Как вам такое удалось воссоздать?!

— Ну, в лаборатории это просто. По вашему докладу я составил примерное описание нового кумулятивного оружия. Генерал Воробьев поручил поднять все справочники и другие источники. Мы перебрали заводы в рейхе и оккупированных странах, где немцы могли наладить его производство. Генерал вошел с ходатайством в Генштаб. Бойцам и командирам, партизанским отрядам и разведчикам в тылу врага послана ориентировка. Как видите, — улыбнулся Ростовский, — поиск начался. Вплотную новым оружием придется заняться и вам, дорогой Павел Михайлович.

— Разве я могу сейчас? — проговорил Павел с досадой.

— Э-э, друг мой, расхолаживаться не советую. Помните, Вольтер сказал: «Работа избавляет нас от трех великих зол: скуки, порока и нужды». Пока, в частности, вам надо потренироваться в немецком языке, освежить знания. Возможно, это вам скоро понадобится.

— Но я не могу сейчас писать.

— И не надо. Набирайтесь сил. А заниматься с вами станет одна милейшая женщина. Она придет завтра.

«Все равно лучше Ниночки не найти», — подумал о жене Павел.

Незадолго до отъезда на Воронежский фронт Нина сказала ему, что ее берут в разведывательное управление Красной Армии. Вскоре она куда-то уехала. Павел получил от нее коротенькую записку без обратного адреса.

Появившись в палате на другой день, Георгий Иосифович приложил палец к губам и выглянул в коридор. Дверь распахнулась, на пороге появилась… Нина! В халате, наброшенном поверх армейской формы, она вымученно улыбнулась и опустилась перед ним на колени:

— Как же тебя изувечили?!

— Поправлюсь. Вон Георгий Иосифович меня уже к делу пристраивает, — вытирая ее слезы, дрогнувшим голосом проговорил Павел.

Нина подняла стриженую голову, взглянула на комбрига:

— Значит, это вы вернули меня в академию?

— Только в интересах дела. И не я один, — Ростовский одернул халат, церемонно поклонился и направился к дверям.

В большом особняке на южной окраине баварского городка Розенхайм жил Ноель Хохмайстер — неутомимый работник и один из беспокойных чудаков, которые ворвались в XX век вместе с проектами летательных аппаратов, кинематографом, машинами на электрической тяге, жаждой разбогатеть.

По примеру удачливого земляка Эрнста Хейнкеля Ноель занялся авиацией. На проектирование и строительство аэроплана у него не было денег, но он устроился механиком на завод «Байерише моторенверке» и стал собирать летательный аппарат по частям — деталь за деталью. Фирма БМВ в те времена еще мало походила на могущественный картель, моторы которого позднее двинут по полям войны танки, грузовики и бронетранспортеры, понесут армады бомбардировщиков и истребителей, вспенят моря, колотясь в стальных трюмах броненосцев. Тогда БМВ напоминала больше городок мастерских. И Ноель еще не был втиснут в колесницу конвейера, не чувствовал себя ничтожной шестеренкой в отрегулированном механизме громадного производства. Со старательностью скарабея он подгребал под себя бросовую мелочь, точил из нее разные детали, собирал узлы креплений, клеил нервюры и лонжероны, обтягивал каркас крыльев и фюзеляжа перкалиевой тканью. Потратиться пришлось лишь на покупку мотора у доктора Юнкерса, который устойчиво плыл на гребне авиационного бума.