Андрей Серба - Тихий городок

— Нет-нет. Просто совет старшего товарища. Что вы скажете, если я посодействую вашему переходу из университета в высшее инженерное училище в Карлсхорсте? Там есть хорошие возможности для поисков. Лаборатории военных гораздо богаче университетских.

— Готов принять ваше предложение, — прижав руки к бедрам, по-солдатски ответил Маркус.

— После соревнований явитесь к начальнику училища Лешу. Я скажу ему о вас, — Ширах склонил голову, давая понять, что аудиенция окончена.

О совете Шираха Маркус рассказал дяде Карлу Беккеру. Тот ожил:

— Прекрасно! Ширах быстрее приведет тебя к цели! Я знаком с Лешем, со своей стороны тоже готов посодействовать, — дядя закурил сигару и, отмахиваясь от дыма, добавил: — Хотя моя поддержка, пожалуй, излишня, если такой человек рейха соблаговолил заинтересоваться твоим будущим.

…Училище в Карлсхорсте Маркус нашел быстро. Оно было единственным в северо-восточном районе Берлина. Первый встречный подробно объяснил дорогу на Цвизелерштрассе. В проходной уже был выписан пропуск. Сдерживая трепет, Хохмайстер легко взбежал по гранитным ступеням штаба.

Адъютант распахнул широкую дубовую дверь. Из-за стола выкатился толстячок, похожий на гнома. Раскинув руки, точно собираясь обнять Маркуса, он выбежал на середину кабинета и, не дав произнести слова, воскликнул:

— Какая честь для моих воспитанников! Спасибо Шираху за заботу!

Суетясь, Леш предложил коньяк. Маркус отказался. С начальником училища он решил держаться паинькой. Он все еще находился во власти какого-то пугающего ощущения счастья, так неожиданно свалившегося на него.

Генерал был проинструктирован о том, как использовать Маркуса. После панегириков Леш уселся в кресло, нацепил очки:

— Итак, здесь вы будете носить армейскую форму и знаки отличия лейтенанта. Предлагаем вести секцию бокса. В остальное время вам придется изучать те дисциплины, какие преподаются у нас. Офицер инженерных войск должен быть на голову выше коллег из пехоты. И еще скажу по секрету: рейхсюгендфюрер намерен использовать вас для каких-то особых дел… — Леш пригладил клок волос на большом черепе. — Рано или поздно нам придется решать спор с русскими. Поэтому основной прицел нашего училища — Россия, большевистская Россия. А она не так уж слаба.

Леш сделал упор на последних словах. Мгновение подумав, добавил:

— Мы готовим кадры для войны умов и должны трезво оценивать своего вероятного противника. Среди фенрихов много знающих русский язык или тех, кто прилежно учит его. В России с ее необъятными запасами полезных ископаемых инженер найдет много дел.

— Вполне согласен с вами, — проговорил Маркус, чтобы не молчать.

— Прекрасно! — О чем-то подумав, Леш снова оживился: — Но русских придется покорять силой. Сколотите группу, скажем, из пяти — десяти человек, подготовленную к самым неожиданным и опасным операциям. Отряд отчаянных парней, которых можно послать хоть в ад, нисколько не сомневаясь, что и оттуда они выберутся с честью. Пусть ими руководит лозунг Ницше: «Живи опасно!» Романтики из разбойничьей стаи, воины, не защищенные никакими законами!.. Ах, как это здорово! Их оружие — рукопашная схватка, их страсть — безрассудная храбрость, их божество — великая Германия!

«Ему бы на митинг», — подумал Маркус, с восхищением глядя на «Орден крови» на лацкане френча.

Наконец Леш нажал кнопку звонка. Появился адъютант.

— Распорядитесь приготовить комнату для лейтенанта…

Хохмайстер спустился на плац, поправил портупею и пошел к казармам. Новые, начищенные до зеркального блеска сапоги поскрипывали на брусчатке, широкую спину ладно облегал хорошо сшитый мундир, козырек фуражки с высокой тульей закрывал глаза от полуденного солнца. Маркус представил себя со стороны. О, если бы сейчас его увидели родители!

Казарма, казалось, вымерла. Как по линейке стояли койки. На пластмассовых вешалках висели мундиры. Окна были зашторены. Фенрихи спали после обеда, накрывшись одними простынями. Мягкий полусумрак закрывал лица будущих офицеров инженерных войск.

В каком-то сладостном ослеплении жил Хохмайстер первое время. В училище все было ново, загадочно. Даже обычная гусарская дудка, будившая фенрихов по утрам, приобретала для него особый смысл. Она несла в себе традицию, а традиция для чистокровного немца — это много. Позолота давно стерлась от многих рук. Первым ее взял семнадцатилетний корнет из охранного эскадрона короля Фридриха, и более двухсот лет своим пронзительным серебряным горлом она поднимала бойцов, бросала в седла коней, играла отбой. Ветры многих войн трепали ее черный флажок с острым тевтонским крестом. Не раз она падала из мертвых рук горниста в пыль, грязь и кровь под широкие копыта лошадей и сапоги солдат. Помялись ее бока, остались зазубрины от стальных подков. Но дудка возвращалась в строй, как старый воин, передавая из поколения в поколение славу воинственных предков.