Лев Линьков - Капитан Старой черепахи

— Ты, товарищ «фасоль», со слоном не в зна­комстве? — спросил как-то за обедом Кирилл.

— А что?

— На ухо он тебе не наступил?

Столовая грохнула. Тарас побагровел и убежал на двор.

С тех пор кличка «фасоль» словно прилипла к нему.

Полтора года назад, в один и тот же день, Тарас и Кирилл прибыли с учебного пункта на заставу, и койки их стояли в казарме рядом.

До призыва на пограничную службу Кирилл ра­ботал трактористом в Шекуринской МТС на Северном Урале, нередко ему приходилось ночевать в непогоду под открытым небом, а зимой, во время охотничьего сезона, и в лесу, у дымного костра. Он не боялся ни дождя, ни снегопада, ни холода.

Тарас же Квитко был из тех южных степовиков, что не умеют отличить сосны от кедра и трусятся при морозце в пять градусов.

Все Тарасу было поначалу в диковинку в тайге: след медведя на глухой тропе, «хохот» совы, болот­ная трясина, темная ночь, в которую надо идти на охрану границы...

В начале декабря Тарас получил письмо из родной Каменки на Днестре и, сияя от счастья, читал его у разрисованного морозом окна.

Подкравшись сзади на цыпочках, Кирилл глянул через плечо приятеля, лихо притопнул и пропел прон­зительным фальцетом:

Это было чересчур. Тарас спросил разрешение у старшины и перетащил свою койку в противополож­ный угол.

Кирилл только крякнул.

...Застава находилась в тайге, близ железнодо­рожного моста через речку Бездна. Небольшой до­мик окружали высокие холмы, заросшие ольхой, оси­ной и елью. Меж холмами стыли болота, затянутые обманчивым мхом и ягодниками. Летом сюда заха­живали на жировку медведи и слетались куропат­ки — известные охотницы до ягод.

Несколько раз в сутки мимо проносились пасса­жирские и товарные поезда. Перестук колес, лязганье буферов да свистки паровозов — вот и все, что нару­шало тишину этих глухих мест.

Дважды в неделю на заставу приезжала автодре­зина, доставлявшая продукты и почту. Приезжала она и вчера, — Тарас получил Олино письмо.

Сейчас Тарас сидел в ленинской комнате, перели­стывал журналы. Он недавно вернулся с охраны границы.

С ночи мороз отпустил, утром взялся негаданно теплый ветер, а с полудня началась пурга. Вот и ночь скоро, а она все еще воет, нагоняет тоску.

На мосту прогрохотал поезд и нестерпимо напом­нил Тарасу о далекой Каменке, о семье, об Оле. Ско­ро мать придет с фермы, с вечерней дойки, братишка с сестрой готовят уроки, отец читает свой любимый «Календарь колхозника», а Оля, наверное, собирает­ся в клуб на танцы. Пишет, что скучает по нем, да разве мало на селе красивых хлопцев!..

На пороге появился дежурный:

— Усманов, Круглов, готовиться в наряд. Два Тарасовых соседа поднялись из-за стола.

— Счастливо загорать! — кивнул вслед им «кол­довавший» у приемника Кирилл. Он упрямо старался поймать Москву. В приемнике то взвизгивало, то по­свистывало, то потрескивало.

— Не вытягивай ты нервы! — взмолился ефрейтор Пичугин.

И вдруг в приемнике как-то особенно яростно взвизгнуло, и хриплый не то мужской, не то женский голос, преодолев помехи, довольно-таки отчетливо сказал:

— ...аем программу радиопередач... Все приумолкли.

— ...дцать часов по московскому времени будет пе­редан концерт по программе, составленной погранич­ником Тарасом Квитко.

Дальше разобрать что-либо было невозможно. Пограничники изумились:

— Какого Квитко? Уж не нашего ли?

— Вот тебе и «фасоль»!..

Неожиданно в комнату вошел начальник заставы старший лейтенант Кожин. Он был чем-то озабочен.

Солдаты встали.

— Вот какое дело, товарищи, — негромко сказал Кожин. — Звонили из районной конторы связи: между восемьсот тридцать пятым и восемьсот сорок седьмым километрами прервана телеграфная связь. Гололед. Контора просит помочь им найти обрыв на линии. Тарас покосился на окно, за которым мело и мело.

— Нужны два человека, — продолжал Кожин. Он посмотрел на Кирилла: — Товарищ Прокофьев, вы как?..

— Когда прикажете выходить? — ответил Кирилл.

— Немедля... Еще кто? — начальник оглядел по­граничников. — Вы, товарищ Квитко, отдохнули?

Начальник не знал о ссоре друзей.

— Отдохнул, — зачем-то вдруг соврал Тарас, хо­тя, несмотря на плотный ужин, все еще не мог ото­греться.

— А как же твой концерт? — проворчал Кирилл, натягивая ватные брюки.

Тарас не ответил.

Километрах в двух за мостом телеграфная линия сворачивала от железной дороги в сторону. Поднима­ясь с холма на холм, она тянулась сквозь тайгу на северо-восток по направлению к Верхне-Тайгинску.