Уилбур Смит - Птица солнца

— Вы, — сказал, обращаясь к ним, Лорен, — вы сборище старых дев и хихикающих девственниц. Переведи им, Джозеф.

Я отметил, что Джозеф очень точно выполнил приказание.

— А что касается тебя, Джозеф, то ты дурак. — Лорен сделал короткий танцующий шаг к нему и ударил ладонью по лицу. Звук получился оглушительный, а сила удара развернула Джозефа и свалила его с ног. Он ошеломленно сел, из угла рта, там, где он прикусил верхнюю губу, показалась струйка крови. — Вы видите, я по-прежнему смеюсь, — обратился Лорен к испуганной аудитории. — Я даже еще не рассердился. Подумайте, что будет, если вы меня по-настоящему рассердите.

Трехтонку живо нагрузили заново, и мы тронулись в путь.

— Ну, — сказала Салли, — теперь мы можем рассчитывать на полное взаимопонимание до конца пути. Почему большой белый бвана не воспользовался хлыстом, зачем пачкал руки?

— Объясни ей, Бен. — Лорен не смотрел на нас. Я торопливо рассказал Салли о саботаже, с которым мы столкнулись.

— Я уверен, Лорену тоже не хотелось бить этого человека, Сал. Но Джозеф сознательно засадил грузовик. У нас всего три с половиной дня, чтобы добраться до Кровавых холмов, и мы не можем позволить себе никаких отсрочек.

Салли немедленно забыла о злосчастном Джозефе.

— Кровавые холмы! — восхитилась она. — Боже, я представляю себе человеческие жертвоприношения и…

— Скорее, просто холмы красного цвета, — заметил я.

— И вся эта история с табу. — Салли не обратила внимания на мои слова. — Должно быть, из-за руин. О боже, у меня просто кровь кипит — храмы, полные драгоценностей, реликты и письменные документы целой цивилизации, могилы, оружие…

— Отметь абсолютно беспристрастный, лишенный романтики и исключительно научный подход моей ассистентки, — сказал я Лорену, и он улыбнулся.

— К моему великому огорчению на этот раз я чувствую то же самое, — признал он.

— Да вы поумнели, голубчик, — ядовито откликнулась Салли.

Было уже два часа дня, когда мы добрались до восточного края котловины, откуда нам предстояло начать движение к холмам по компасу, и почти сразу стало ясно, что сегодня нам туда не добраться. Путь оказался трудным, песчаный вельд хватал машины за колеса и превратил нашу поездку в движение чуть не ползком. Много раз грузовики застревали в песке, и их приходилось вытягивать с помощью четырехколесной трансмиссии «лендровера». Каждый такой случай вызывал продолжительные извинения со стороны шофера и экипажа злосчастного грузовика.

Песок поглотил всякий след недавних дождей, но о них говорили свежая зелень, покрывшая колючие кусты и акации, и — еще более выразительно — буйство диких цветов, которые толстым ковром укрыли все поверхности.

Три долгих года засухи их семена и луковицы спали, ожидая пору изобилия, и теперь алые огоньки короля чаки сверкали среди полей незабудок наманква. Звездные лилии, эрики, золотые газании и десятки других цветов создавали царское зрелище и смягчали утомительность нашего черепашьего продвижения.

На каждой вынужденной остановке я оставлял Лорена ругаться и понукать работников и уходил с фотоаппаратом прочь от машин.

Заход солнца застал нас в пятнадцати милях от холмов, и, взобравшись на верхние ветви акации с плоской кроной, под которой мы разбили лагерь, на востоке у горизонта я увидел холмы. Озаренные последними лучами солнца, они казались оранжево-красными. Я сидел на развилке дерева и смотрел на них, пока солнце не зашло и они не слились с темным небом.

Странное чувство охватило меня, когда я смотрел на далекие холмы. Ожидание загадочной судьбы заполнило душу вялой истомой и меланхолией, вселило беспокойство и неуверенность.

Когда я спустился, Лорен один сидел у костра, глядя на пламя. Он пил виски.

— Где Салли? — спросил я.

— Пошла спать. В дурном настроении. Мы спорили о кровавом спорте и избиении черных. — Лорен взглянул на палатку, которая светилась изнутри.

Мы с Лореном ели жареную печень сернобыка, запивая теплым красным капским вином, а от костра слуг доносилось пение. Поев, мы какое-то время сидели молча, потом прикончили вино.

— Устал, — сказал наконец Лорен и поднялся. — Пойду позвоню Ларкину. Обещал связываться с ним каждый второй вечер. До завтра, Бен.

Я смотрел, как он идет к «лендроверу» и включает рацию. Сквозь шорохи и треск атмосферного электричества донесся пьяный голос Ларкина. Несколько минут, пока Лорен разговаривал, я прислушивался. Потом тоже встал и ушел от лагерного костра.