Уилбур Смит - Птица солнца

Все молчали, пока мы снова не оказались в вышине, на ярком солнечном свете. Салли мягко отняла руку, а Лорен повернулся и взглянул на нас. Я с мрачным удовлетворением отметил, что и он, и Салли слегка позеленели. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Потом Лорен загоготал.

— Гляньте, ну и рожа у Бена! — взревел он, и Салли тоже решила, что это очень забавно. Когда они отсмеялись, Салли оживленно спросила:

— Кто-нибудь заметил руины? Я видела только холмы.

— А я видел только свою могилу, — проворчал Роджер. Я знал, что он чувствует.

К тому времени как мы достигли Мауна, облака начали рассеиваться. Роджер провел машину в просвет и спокойно посадил. Питер Ларкин уже ждал нас.

Таких, как Питер, осталось очень немного. Настоящий анахронизм, вплоть до патронташа на груди, куртки для продирания через кусты и брюк, заправленных в голенища сапог. Большое красное мясистое лицо и огромные руки, указательный палец на правой руке в шрамах от отдачи тяжелого ружья. Единственный способ общения для него — хриплый, пропитанный парами виски крик. Этот бесчувственный скудоумный субъект не знает страха. Всю жизнь он прожил в Африке и не потрудился изучить хоть один из туземных языков. Он разговаривает на лингва франка Южной Африки и подкрепляет свои распоряжения ударами кулака или пинками. Его знание фауны ограничено сведениями о том, как выследить зверя и куда стрелять, чтобы его свалить. Но есть в этом дюжем олухе что-то привлекательное.

Пока банда его охотников грузила наше оборудование в машины, он выкрикивал мне и Лорену свои бессодержательные, но дружелюбные глупости.

— Я бы хотел отправиться с вами. Но завтра прибывает толпа янки с толстой пачкой зелененьких. Вы меня поздно предупредили, мистер Стервесант. Даю вам лучших парней. На юге прошли хорошие дожди, там много добычи. В это время года можете встретить сернобыка. Ну, конечно, джамбо. И я не удивился бы, если бы вам попались один-два симбы…

Такое фривольное использование ласкательных названий дичи особенно отвратительно, когда вспомнишь, что единственное намерение при этом — угостить зверя пулей из мощного ружья. Я пошел туда, где Салли присматривала за погрузкой багажа.

— Уже второй час, — заявила она. — Когда начнем поиски?

— Вероятно, к вечеру мы доберемся до котловины Макарикари. Это около двухсот миль по хорошей дороге. А завтра углубимся в буш.

— Эрнест Хемингуэй отправляется с нами? — спросила она, с отвращением глядя на Питера Ларкина.

— К несчастью, нет, — заверил я, пытаясь понять, кто же нас сопровождает. Два шофера (об их высоком положении ясно говорили белые рубашки, длинные серые брюки и обувь) с татуировками вокруг шеи. По одному на каждый из трехтонных грузовиков. Затем повар, изрядно раздобревший оттого, что постоянно снимает пробы, лоснящийся от хорошего питания. Два согбенных седобородых носильщика ружей — они ревниво отобрали из багажа спортивные винтовки Лорена, извлекли их из чехлов и любовно разглядывали. Эта элита не принимала участия в лихорадочной суете вокруг нашего багажа. Грузили в основном бамангвота; я же прислушивался к разговорам. Носильщики ружей, как и следовало ожидать, матабеле, шоферы — шангааны. Я смогу понимать каждое слово, сказанное участниками экспедиции.

— Кстати, Сал, — негромко сказал я, — не говори, что я знаю их языки.

— Почему? — Сал удивилась.

— Мне нравится слушать их разговоры, а если они знают, что их понимают, то замыкаются.

— Свенгали! — Она скорчила гримасу. Вряд ли меня можно рассмешить этим. Слишком близко к истине. Мы отправились прощаться с пилотом Роджером.

— Не распугайте львов, — сказал Роджер Салли. Очевидно, у нее появился еще один поклонник. Он забрался в самолет, и мы посмотрели, как он выруливает в конец взлетной полосы, поднимается в воздух и берет курс на юг.

— Чего мы ждем? — спросил Лорен.

— Действительно, чего? — согласился я.

Лорен сел за руль «лендровера», я рядом с ним. Салли устроилась на заднем сиденье вместе с переносчиками ружей.

— С вами, ребята, на земле гораздо безопасней, — сказал я.

Дорога шла по открытой местности, поросшей кустарником и баобабами. Сухой, сожженной солнцем. «Лендровер» поднимал облако пыли, и грузовики шли за нами на расстоянии, чтобы пыль осела. Изредка приходилось пересекать глубокие каменистые сухие русла рек, время от времени попадались деревни: глинобитные хижины с тростниковыми крышами — там по обочинам дороги выстраивались цепочки голых пузатых негритят, они махали нам руками и пели, будто мы королевский поезд. Салли истратила все мелкие монетки, бросая их и с восторгом следя за начинавшейся свалкой. Когда она взялась выбрасывать в окно наш ленч, я взял гитару, чтобы отвлечь ее.