Уилбур Смит - Когда пируют львы

– Давай уедем, вернемся в буш.

Шон замер, не донеся вилку до рта.

– Что?

– Пожалуйста, Шон, чем скорее мы уедем, тем раньше сможем купить ферму.

Шон усмехнулся.

– День или два ничего не изменят. Мы только начали развлекаться. Вечером я поведу тебя на танцы, мы ведь собирались немного погрешить, помнишь?

– А кто присмотрит за Дирком? – беспомощно спросила она.

– Мбежане. – Шон внимательно посмотрел на жену. – Днем поспишь, а вечером мы пойдем и пустимся во все тяжкие.

Он улыбнулся воспоминаниям, которые вызвало у него это выражение.

Когда Катрина ближе к вечеру проснулась, она поняла и другую причину своего дурного настроения. Впервые после вторых родов у нее возобновились менструации, и ее тело и мозг были в низшей точке своих циклов. Она ничего не сказала Шону, приняла ванну, надела желтое платье и свирепо расчесала волосы, так, что от щетки закололо кожу, но волосы все равно свисали, тусклые и безжизненные, такие же тусклые, как глаза, смотревшие на нее из зеркала с желтого лица.

Шон встал у нее за спиной и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Ты похожа на груду золотых слитков в пять с половиной футов высотой, – сказал он. Но он понял, что желтое платье было ошибкой: слишком подчеркивает все еще желтый лихорадочный цвет ее кожи.

Мбежане ждал их в гостиной.

– Мы можем вернуться поздно, – сказал ему Шон.

– Ничего, нкози, – бесстрастно ответил Мбежане, но Шон уловил в его глазах блеск предвкушения и понял, что Мбежане ждет не дождется, когда Дирк окажется полностью в его распоряжении.

– Ты не должен заходить в его комнату, – предупредил Шон.

– А если он заплачет?

– Не заплачет.

– Но если все-таки заплачет?

– Узнай, что ему нужно, дай ему это и оставь его, пусть спит.

На лице Мбежане отразился протест.

– Предупреждаю тебя, Мбежане, если, вернувшись в полночь, я увижу, что он ездит на тебе верхом, я из ваших шкур сделаю каросс.

– Я не буду его баловать, – солгал Мбежане.

В фойе гостиницы Шон обратился к портье.

– Где в городе можно найти лучшую еду? – спросил он.

– В двух кварталах отсюда, сэр, в «Золотой гинее». Не пропустите.

– Так могло бы называться место для дешевой выпивки, – с сомнением сказал Шон.

– Уверяю вас, сэр, останетесь довольны. Там бывают все. Мистер Родс обедает там, когда приезжает в город, мистер Барнато, мистер Градски…

– Дик Терпин, Чезаре Борджа, Бенедикт Арнольд, [36] Дик (Ричард) Терпин – английский разбойник начала XVIII века. Чезаре Борджа – представитель знатного княжеского рода Италии XV–XVI веков, отравитель и убийца, известный своей жестокостью. Бенедикт Арнольд – генерал, участник войны за независимость США, ставший предателем и изменником. – продолжил за него Шон. – Хорошо, убедили. Рискну своим горлом.

Шон вошел в ресторан, держа Катрину под руку. Великолепие «Золотой гинеи» привело его в некоторое замешательство. Официант в форме, похожей на генеральский мундир, провел их по мраморной лестнице и по широкому лугу ковра мимо группы элегантно одетых мужчин и женщин к столику, который даже в приглушенном свете ослеплял ярким серебром и белоснежной скатертью. Со сводчатого потолка свисали хрустальные люстры, играл хороший оркестр, пахло духами и дорогими сигарами.

Катрина беспомощно смотрела в меню, пока Шон не пришел ей на помощь и не сделал заказ, говоря на французский манер, в нос, что поразило Катрину, но не официанта. Принесли вино, и с ним к Шону вернулось хорошее настроение. Катрина молча сидела напротив него и слушала. Она пыталась придумать что-нибудь остроумное в ответ; в фургоне в вельде они могли говорить часами, но здесь она онемела.

– Потанцуем?

Шон наклонился к ней через стол и взял за руку. Катрина покачала головой.

– Я только сделаю себя посмешищем.

– Пойдем, я покажу тебе как… это легко.

– Нет, не могу, правда, не могу.

Шон в глубине души понимал, что танцевальная площадка в «Золотой гинее» в субботний вечер – не лучшее место для уроков вальса. Официант принес еду – огромные блюда, полные пищи, над которыми поднимался пар. Шон занялся едой, и односторонний разговор прервался. Катрина смотрела на него, изредка прикасаясь к роскошным блюдам, остро воспринимая смех и голоса вокруг, чувствуя себя глубоко несчастной и не в своей тарелке.

– Давай, Катрина, – улыбнулся ей Шон. – Ты едва притронулась к бокалу. Выпей немного, чтобы разогреться.

Она послушно отпила шампанского. Вкус ей не понравился. Шон прикончил термидор из раков, откинулся в кресле и, наслаждаясь вином и хорошей едой, сказал: