Вадим Собко - Звёздные крылья

— Кажется, скоро мы кое-что узнаем о твоей жене, — сказал ему Ковпак, когда уже в середине зимы Полоз появился в его отряде.

От неожиданности Полоз заметно вздрогнул.

— Где она?

— Вот где она — еще не знаю, — пряча в усах улыбку, сказал партизанский генерал. — Что-то с ней, конечно, происходит, а что — я и сам еще не разобрался.

— Но что вы знаете? — настаивал Полоз.

— Ничего определенного. Она живет в Киеве, остальное пока неизвестно. К следующему твоему прилету, быть может, я для тебя что-нибудь новенькое приготовлю, А до того придется подождать.

Когда Полоз в очередной рейс посадил свою тяжелую машину на лесном аэродроме и появился в штабе Ковпака, Сидор Артемьевич молча показал ему лист бумаги, на котором было напечатано объявление о награде за поимку Соколовой.

— Прославилась твоя жена, — усмехнулся генерал.

— Где она?

— Сейчас я этого не знаю, но, вероятно, скоро узнаю. Если Гитлеру в лапы не попадется, то уж наверняка свяжется с кем-нибудь из наших. А где она сейчас, одному только богу святому известно.

Как одержимый, ждал Полоз нового полета к Ковпаку. А тут, словно нарочно, белорусы развернули деятельность по гитлеровским тылам, повели бои, пришлось подвозить им много патронов; казалось, никогда уже не пошлют к Ковпаку его надежный ЛИ-2.

Но, наконец, наступила долгожданная ночь, и Полоз со своим самолетом вновь приземлился на партизанском аэродроме. Чуть только выключили моторы, майор уже очутился на земле и быстро, почти бегом отправился к Ковпаку.

— Торопишься? — засмеялся старый партизан. — Есть для тебя новости. Вот только погоди, дай немного освободиться, тогда с тобой поговорим. Дело серьезное.

— Она жива? — вырвалось у Полоза.

— Жива. Не подпрыгивай на одном месте. Поговорить надо. Погоди, пока с людьми дела закончу…

Полозу казалось, что Ковпак ведет множество ненужных разговоров, намеренно оттягивает время, занимается какими-то незначительными, на его взгляд, делами, которые определенно можно было бы отложить. Минуты тянулись неимоверно долго. Большая секундная стрелка на точных часах словно по замерзшему циферблату ползла: посмотришь на нее, а она все на старом месте, секунды две-три движется, а потом как бы замирает…

— Пойдем ко мне, — наконец пригласил его Ковпак, когда самые неотложные дела были разрешены. — Повечеряем и поговорим.

В соседней комнате на столе приготовлен был скромный ужин. Ковпак сел на скамью; своими острыми и в то же время очень добрыми глазами он взглянул на Полоза.

— Ну так вот, вижу я, как тебе не терпится все знать. Жива и здорова твоя жена. Больше того, она у нас.

— Где?! — Полоз, чуть не подскочил с места.

— Постой, постой. Придет время — увидитесь. Поговорить нам с тобой и хорошенько все обдумать нужно.

— О чем думать-то?

— Сейчас скажу. — Ковпак долго жевал хлеб, пока, наконец, проглотил его. — Черт бы их побрал, обещали дантиста прислать, чтобы зубы мне вставил, до сих пор все присылают. А без зубов, сам понимаешь, до чего плохо партизану.

— Вы мне зубы не заговаривайте, товарищ Ковпак.

— А я и не заговариваю. Давай про жену твою помозгуем. Недавно появилась она в нашем отряде; посылал я за ней одну молодичку, та и привела ее. Поведала мне Вера Михайловна всю свою историю. Очень уж неимоверная история, до чего уж мы тут ко всему привычные, а и то…

Ковпак помолчал, снова пожевал, будто каждое слово обсасывал,

— Да, — продолжал он. — Значит, попала она в концлагерь в Дарницу, и на поруки взял ее никто другой, как гестаповка Берг. И не только пригрела, а можно сказать, жизнь спасла. А потом предложила работать на немцев. Сделали они эту фотографию провокационно — чертежи оставались далеко от Киева, а как в руки гестапо попали — неизвестно. Когда представилась возможность, Соколова скрылась. Гестапо поспешило награду за ее голову объявить. Так рассказывает Соколова, и я верю ей.

— Так в чем же дело? Что вас смущает?

— А смущает меня немного ваша встреча, — ответил Ковпак. Ведь ты теперь любой ценой постараешься ее на Большую землю вывезти, а я хочу тебя просить не делать этого.

— Почему? Человек ранен был, в концлагере томился…

— Все правильно. А теперь подумай, что будет, когда она с таким хвостом домой вернется? Что здесь для нас кажется вполне естественным, там может вызвать множество кривотолков. И одна она ничего не докажет… Вот и можем мы потерять очень хорошего человека. Конечно, после победы все станет на свое место, но до того времени много горя может она испытать…