Уилбур Смит - Горящий берег

Та скользнула по поверхности камня, словно тот был намаслен, и не оставила на нем ни малейшего следа.

Капля пота упала с подбородка индуса и звонко щелкнула по столу. Он не обратил на это внимания и еще раз попытался поцарапать камень, сильнее нажимая на ручку. Ни звука, ни следа.

Рука у него задрожала, и на этот раз он всей тяжестью налег на ручку, пытаясь сделать надрез. Деревянная рукоятка инструмента сломалась, но камень оставался невредимым. Оба молча смотрели на него, и, наконец, Сантэн тихо спросила:

— Сколько?

— Риск ужасный, добрая мадам, а я очень честный человек.

— Сколько?

— Тысяча фунтов, — прошептал он.

— Пять, — сказала Сантэн.

— Мадам, дорогая мадам, у меня безупречная репутация. Если меня обвинят в НПА…

— Пять, — повторила она.

— Две, — прохрипел индус, и Сантэн протянула руку за камнем.

— Три, — торопливо сказал он, и Сантэн отняла руку.

— Четыре, — твердо сказала она.

— Три с половиной, дорогая мадам, это последнее и самое искреннее предложение. Три с половиной тысячи фунтов.

— Договорились, — сказала она. — Где деньги?

— Я не держу при себе такие суммы, добрая мадам.

— Вернусь завтра в это же время, с алмазом. Приготовьте деньги.

— Не понимаю. — Гарри Кортни жалобно развел руками. — Мы все можем сопровождать вас.

— Нет, папа. Это я должна сделать одна.

— Ну, тогда кто-нибудь один, Анна или я. Мы просто не можем снова отпустить вас!

— Анна должна остаться и присматривать за Шасой.

— Ну, тогда я сам поеду с вами. Вас должен сопровождать мужчина…

— Нет, папа. Прошу вас о снисхождении и понимании. Я должна сделать это одна. Исключительно сама.

— Сантэн, вы знаете, как я вас полюбил. И конечно, у меня теперь есть право — право знать, куда вы отправляетесь и что собираетесь делать.

— Я в отчаянии: я вас тоже очень люблю. Но не могу ничего объяснить. Если я это сделаю, будет уничтожена сама цель моей поездки. Считайте это паломничеством, которое я дала обет совершить. Вот все, что я могу вам сказать.

Гарри встал из-за стола, подошел к высокому окну библиотеки и остановился, сложив руки за спиной и глядя на освещенный солнцем сад.

— Сколько вы будете отсутствовать?

— Сама не знаю, — тихо ответила она. — Несколько месяцев… может, дольше.

Он опустил голову и вздохнул.

А когда вернулся к столу, был печален, но смирился с ее решением.

— Чем я могу помочь?

— Ничем, папа. Заботьтесь о Шасе, пока меня не будет, и простите меня за то, что не могу вам все рассказать.

— Деньги?

— У меня есть деньги — мое наследство.

— Рекомендательные письма? По крайней мере это вы позволите мне для вас сделать?

— О, это была бы неоценимая помощь, спасибо.

С упрямицей Анной договориться оказалось не так легко. Она в общем подозревала, что задумала Сантэн, и страшно рассердилась.

— Я не могу отпустить тебя. Ты навлечешь катастрофу на себя и на всех нас. Хватит этого безумия. Избавься от него, как я предлагала, быстро и навсегда.

— Нет, Анна, я не могу убить собственного ребенка. Ты меня не заставишь…

— Я запрещаю тебе уезжать!

— Нет. — Сантэн подошла к ней и поцеловала. — Ты ведь знаешь, что это не в твоей власти. Просто обними меня и присмотри за Шасой, пока меня не будет.

— Но по крайней мере скажи Анне, куда ты отправляешься!

— Больше никаких вопросов, дорогая Анна, только пообещай, что не поедешь за мной и помешаешь папе Гарри сделать это: ты ведь понимаешь, что он узнает, если поедет.

— Злая, упрямая девчонка! — Анна заключила ее в медвежьи объятия. — Если ты не вернешься, то разобьешь старой Анне сердце.

— Не смей так говорить, глупая старая ворчунья!

Запах пустыни похож на запах, возникающий при ударе кремня о сталь; Сантэн различала сквозь тяжелый угольный дым паровоза этот сухой запах гари. Колеса ритмично постукивали, вагон покачивался в том же ритме.

Сантэн сидела в углу маленького купе на зеленом кожаном сиденье и смотрела в окно. К далекому горизонту уходила плоская желтая равнина, высоко в небе над горизонтом синели смутные очертания гор. На равнине паслись стада антилоп-прыгунов, и когда локомотив давал резкий гудок, животные мгновенно растворялись в желтовато-коричневом дыме и убегали к горизонту. Антилопы, оказавшиеся ближе остальных к вагону, высоко подпрыгивали, и Сантэн с болью вспомнила маленького О’ва, который подражал им, умело выгибая спину и пригнув голову.