Клайв Касслер - Айсберг

Питт сел и заглянул под одеяло, чтобы проверить, есть ли на нем одежда. Только трусы.

— Если вы здесь, это может означать только одно: где-то поблизости и адмирал.

— Через пятнадцать минут после того, как мы получили ваше сообщение из консульства, мы уже летели на реактивном самолете в Исландию. Адмирал потрясен смертью доктора Ханневелла. Он винит себя.

— Ему придется встать в очередь, — сказал Питт. — За мной.

— Он говорил, что вы будете так себя чувствовать. — Тиди пыталась «щебетать», но получалось плохо. — Угрызения совести и, вероятно, попытка мысленно изменить прошлое.

— Адмирал, должно быть, перенапряг свою сверхпроницательность.

— О нет, — сказала она, — я имела в виду не адмирала. — Питт вопросительно нахмурился. — Звонил некий доктор Йонссон из маленькой деревушки на севере; он дал работникам консульства точные указания относительно вашего лечения.

— Лечение, дьявольщина! — рявкнул Питт. — А кстати, вы-то что делаете в моей спальне?

Она как будто обиделась.

— Я вызвалась добровольно.

— Добровольно?

— Да, посидеть с вами, пока вы спите. На этом настаивал доктор Йонссон. С той минуты, как вы вчера вечером закрыли глаза, здесь постоянно дежурили работники консульства.

— Который час?

— Десять минут одиннадцатого. Вечера, должна добавить.

— Боже, убиты почти четырнадцать часов! Где моя одежда?

— Думаю, ее выбросили в мусор. На тряпки она не годилась. Вам придется занять что-нибудь у консульских работников.

— В таком случае не подыщете ли мне что-нибудь самое простое, пока я быстренько приму душ и побреюсь? — Он посмотрел на нее взглядом «только не кусайтесь» и сказал: — Ладно, дорогая, отвернитесь.

Она продолжала стоять лицом к постели.

— Мне всегда было интересно, какой вы по утрам, когда проснетесь.

Питт пожал плечами и отбросил одеяло. И уже был на полпути к тому, чтобы встать, но произошли три вещи: он внезапно увидел сразу трех Тиди, комната растянулась, словно резиновая, а голова у него страшно заболела.

Тиди подскочила, схватила его за руку, и лицо у нее снова стало как у Флоренс Найтингейл.

— Пожалуйста, Дирк, вам еще рано ходить.

— Ничего, все в порядке. Просто слишком быстро поднялся. — Он все-таки встал, качнулся, и Тиди подхватила его. — Вы плохая сиделка, Тиди: слишком переживаете за пациентов.

Несколько секунд он держался за нее, пока три Тиди вновь не стали одной, а комната не приняла обычный вид; только головная боль не проходила.

— Вы единственный пациент, за которого я бы хотела переживать, Дирк. — Тиди крепко держала его и не пыталась убрать руки. — А вы никогда не пробовали меня соблазнить. Стояли рядом со мной в пустом лифте и даже не узнавали. Иногда я даже начинала сомневаться, знаете ли вы о моем существовании.

— Я прекрасно знал о вашем существовании. — Дирк оттолкнулся от девушки и медленно направился в ванную, стараясь не смотреть Тиди в лицо. — Ваши данные: рост пять футов семь дюймов, вес сто тридцать пять фунтов, окружность бедер тридцать шесть дюймов, окружность талии — поразительные тридцать три дюйма, и бюст, вероятно, тридцать шесть дюймов в обхвате, третьего размера. В целом фигура, достойная обложки «Плейбоя». Сверх того светло-каштановые волосы, обрамляющие умное, привлекательное лицо с блестящими карими глазами, курносый носик и прекрасной формы рот в окружении двух ямочек; ямочки видны, только когда вы улыбаетесь. О, чуть не забыл. Две родинки за левым ухом… и в данный момент ваше сердце бьется со скоростью примерно сто пять ударов в минуту.

Она стояла, как ошеломленный победитель телешоу, мгновенно лишившийся дара речи. Подняла руку и коснулась двух своих родинок.

— Боже! Не верю своим ушам. Это нереально. Я вам нравлюсь… вы меня действительно замечали!

— Не увлекайтесь. — Питт обернулся в дверях ванной. — Вы мне очень нравитесь, вы понравитесь любому мужчине, но я в вас не влюблен.

— Вы… вы никогда этого не показывали. Ни разу не пригласили меня на свидание.

— Простите, Тиди. Вы личный секретарь адмирала. У меня правило — никогда не затевать ничего с теми, кто к нему близок. — Питт тяжело оперся на косяк. — Я уважаю старика, для меня он больше, чем просто друг или шеф. И я не стану усложнять положение, устраивая игры за его спиной.

— Понимаю, — покорно сказала она. — Но никак не представляла вас в роли героя, жертвующего героиней ради пишущей машинки.

— Да и вы не то чтобы отвергнутая девственница, в отчаянии уходящая в монастырь.