Николай Анов - Гибель Светлейшего

— Стой! — крикнул унтер-офицер и подошел к высокому резному крыльцу пятистенного большого дома. Он скрылся за крашеной голубой дверью, а конвоир потихоньку сказал:

— Табачку нет у тебя? Угостил бы, приятель.

— С удовольствием, но не осталось, — искренне пожалел филателист, почувствовав в голосе солдата теплоту.

Через минуту вернулся унтер-офицер. Он кивнул, чтобы конвоир остался на улице, а сам повел Дукаревича в дом.

— Иди туда! — шепнул он, подталкивая пленника наганом в спину.

Филателист распахнул дверь и остановился у порога. На деревянном диване за большим столом, заваленным газетами и бумагами, сидел гладко выбритый мужчина в роговых очках и быстро писал вечным пером. Перед ним стояла крынка с молоком и недопитый стакан какао. На тарелке золотилась ватрушка и темнели квадратные плитки шоколада. Дукаревич заметил две рамки с портретами курчавой улыбающейся женщины. Вероятно, у американца тоже осталась за океаном невеста. А может быть, эта красавица, похожая на артистку, жена? Филателист обладал прекрасным зрением, постоянная работа с марками выработала у него особенную остроту взгляда. Он умел находить различие в тридцати восьми красных цветах, двадцати семи желтых, тридцати четырех зеленых, двадцати восьми синих. Дукаревич от порога легко прочитал адрес на конвертах и газетных бандеролях. Везде стояло одно и то же имя — мистеру Хейгу.

Дукаревич слегка кашлянул, чтобы привлечь внимание американца. Тот поднял глаза и сказал по-русски:

— Сейчас.

Мистер Хейг торопился докончить письмо, чтобы успеть отправить его с уходящим поездом на восток. Он приехал две недели назад на фронт, чтобы посмотреть боевые операции на Ишиме, и сейчас готовил очередную корреспонденцию в Америку. У себя на родине мистер Хейг работал простым репортером, но когда он изъявил желание поехать в Сибирь для работы в Христианском союзе молодых людей, «Чикагская трибуна» неожиданно предложила ему место военного корреспондента. Мистер Хейг согласился.

Из Америки он привез полвагона Новых заветов для бесплатной раздачи населению и две испорченных кинокартины. Этим ограничилась его деятельность в Христианском союзе молодых людей. Но «Чикагская трибуна» аккуратно получала пространные корреспонденции для отдела «Большевики погубили великий народ». Репортер Хейг, находясь в Сибири, умел давать самую острую и нужною информацию о положении в Советской России. Это он первый сообщил, что в Туле совдеп поставил памятник Иуде-предателю и провел национализацию гимназисток. Эти два известия потрясли Америку. Из Калифорнии отправился во Владивосток миноносец с добровольцами. Большой портрет мистера Хейга был напечатан в нескольких американских журналах. На его имя в Сибирь стали пересылаться пожертвования в пользу пострадавших от большевизма.

Хейг благословлял тот счастливый день, когда у него явилось желание поехать в Россию. Ведь иначе до самой смерти ему пришлось бы влачить жалкое существование, собирая информацию для «Уголка филателиста». Шесть лет репортер проработал в «Чикагской трибуне», но ни разу редакция не поставила под его заметками фамилию автора. Хейг готов был бросить журналистику и заняться филателией. И поездку свою в Сибирь репортер задумал, главным образом, для того, чтобы поискать у богатых петроградских, и московских беженцев редкие марки. Там, где решается вопрос жизни и смерти, людям не до марок. В Сибири ему улыбнулось счастье. Именно здесь он нашел себя как журналист.

Хейг кончил писать и завинтил вечное перо.

— Я извиняюсь, что вас задержал, — дружелюбно сказал он.

Дукаревич почувствовал теплоту в груди.

Унтер-офицер подал запечатанный конверт. Мистер Хейг аккуратно вскрыл его, быстро прочитал записку и спросил:

— Вы американский подданный?

— Да! — по-английски ответил филателист.

— У вас есть при себе какие-нибудь документы?

— Нет.

— Простите, но как я могу вас считать в таком случае американским подданным? — еще дружелюбнее улыбнулся Хейг.

— Я прошу вас протелеграфировать Питеру Мак-Доуэллу в Нью-Йорк, на Девятую авеню, 57. Это мой компаньон по филателистической конторе. Я приехал в Россию собирать марки для коллекций.

Мистер Хейг с большим сочувствием выслушал подробный рассказ Дукаревича о последних его злоключениях и согласился посмотреть собранные марки.

Филателист вскрыл резиновые карманы. Тысячи марок расползлись по столу наподобие мыльной пены.