Луи Буссенар - Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов

У полковника глаза были красные, ресницы опалены. Он едва мог смотреть.

— Месье Андре, снимайте ваш капюшон, — продолжал звенеть юноша. — Все кончено.

— Ах, мальчуган, я уж и не ожидал, что мы с тобой увидимся, — нервно ответил Бреванн.

— Спасибо, вы очень добры, но оставим это до другого раза.

Лошади остановились сами, с жадностью вдыхая свежий воздух, веявший от реки, вода которой сверкала метрах в пятистах впереди.

— Господа! — сказал американец, разволновавшись едва ли не впервые в жизни. — Настоящую цену человеку узнаешь только в подобных обстоятельствах. Вы оба храбрецы. Позвольте пожать вам руку и сказать: я ваш на жизнь и смерть.

— С удовольствием, — весело отвечал Фрике. — Как это просто: пожали друг другу руки — и друзья, да еще на всю жизнь. Ай! Не так крепко. У меня пальцы болят. Месье Андре, когда мы в Париже расскажем об этом героям охоты в Босе, они нам не позавидуют. Не особенно приятно играть роль каштана в огне.

Лошади вздрогнули, жалобно заржали и поскакали к реке. Они пострадали от огня, но могли еще продолжать путь.

Несколько минут спустя кони и всадники с наслаждением купались в спокойной и тихой реке Пэлуз.

Небольшая территория, на которую мудрые североамериканские правители втиснули племя индейцев, известных под именем «каменные сердца», не превышала одной тысячи шестисот километров. Впрочем, и племя было немногочисленным — всего полторы тысячи душ.

Прошло уже лет сорок с той поры, как «каменные сердца» превратились в оседлых землепашцев.

Переправившись через Пэлуз-ривер и оставив за собой горящую прерию, беглецы через три четверти часа прибыли на территорию «каменных сердец» и сразу встретили двух индейцев, одетых по-европейски и работавших в поле — один пахал, идя за парой волов, другой следовал за ним с корзиной и сеял кукурузу.

Оба были вооружены винчестерами. Заметив незнакомых всадников, первый горловым криком остановил волов, пронзительно свистнул и приготовил винтовку. Его товарищ поставил корзину на землю, распряг волов, ткнул их рожком и тоже приготовил винтовку. Волы умчались крупной рысью, громко замычав, а к земледельцам подбежали два великолепных коня, без узды и без седел, и весело, резко остановились перед хозяевами.

Оба труженика лихо вскочили на них и хотели скакать прочь, но Андре догадался вынуть из кармана белый платок и замахать им.

— Друзья! — крикнул он. — Не бойтесь!.. Мы французы!

Эти слова произвели магическое действие. Индейцы передумали, подъехали к охотникам, хотя и готовые в любой момент отступить.

— Действительно индейцы! — с удивлением воскликнул Фрике.

Бесстрастные лица пахарей осветились улыбкой. Они закинули винтовки за плечи и протянули руки, радуясь, как дети:

— Здравствуйте! Здравствуйте!

Говорили они на плохом французском.

Один из них сказал:

— Так вы французы! Французы!

— Из Франции? — спросил другой.

— Да, друзья мои, — отвечал растроганный Андре, — мы французы из Франции. А вы кто и почему говорите на нашем языке?

— Я Блез, а это мой брат Жильбер.

— Значит, вы не индейцы?

— Чистокровные «каменные сердца», из резервации. Мы здесь живем. А по-французски знаем потому, что мы внучата дедушки Батиста.

— Да, старого Батиста, нашего деда, который был в Канаде траппером. Милости просим к нам в дом.

— Наши лошади выбились из сил, и мы сами тоже.

— Это видно, но всего-то две мили, тут близко.

Охотники и индейцы тотчас двинулись в путь. Плуг остался на недопаханной борозде, а волы чрезвычайно обрадовались неожиданным каникулам и отправились щипать траву.

Полковник Билл, не понимавший ни слова, молча поехал сзади. Фрике тоже понимал с трудом. Индейцы говорили на французском простонародном языке, да и тот коверкали. Зато Андре, превосходно знавший язык простонародья — выучил его, общаясь со своими фермерами и работниками в Босе, понимал индейцев свободно, и они его тоже. Бреванн рассказал новым друзьям все: зачем приехали в Америку и как на них предательски напали индейцы. Блез и Жильбер слушали, прерывая рассказ гневными возгласами. Они объяснили, что это были не индейцы, а какая-то дрянь, и уж вовсе не «просверленные носы». «Просверленные носы» хорошие люди, живут в резервации, занимаются земледелием и охотой, путешественников не трогают.