Луи Буссенар - Путешествие парижанина вокруг света

Страшная битва под экватором. — Схватка белых и чернокожих. — Знакомство между челюстями крокодилов и зубами людоедов. — Мужество юного парижанина. — Бесполезное самопожертвование. — Шах и мат. — На расстоянии 1200 миль от предместья Сент-Антуан. — «Хижина дяди Тома». — Соотечественник тощий и почти голый.

— Ко мне!.. — позвал рулевой сдавленным голосом, не выпуская из рук руля, — его мертвой хваткой сжали за горло крючковатые пальцы чернокожего туземца. — Ко мне! — крикнул рулевой еще раз, хотя глаза его готовы были выкатиться из орбит, и все лицо посинело от натуги.

— Крепись, дружище!.. Бегу!..

И рулевой, теряя сознание, видит сквозь туман, заволакивающий его глаза, как небольшого роста парнишка, неизвестно откуда взявшийся, одним прыжком кидается к нему. Холодное дуло револьвера слегка коснулось его уха. Раздался выстрел.

Пальцы вокруг горла рулевого разом разжались, и черная голова разлетелась вдребезги от одиннадцатимиллиметровой пули. Опасный враг, взобравшийся по штурвальной цепи на палубу, с плеском падает в воду; его сразу же подхватывает крокодил и увлекает в заросли реки.

— Спасибо тебе, Фрике, — говорит рулевой Пьер, судорожно вдыхая в себя воздух.

— Ну, есть за что, старина? Ведь и ты не останешься у меня в долгу! Не правда ли?.. Не бойся… Добрая будет схватка, вот увидишь!

Фрике был прав.

На палубе нарядного парового шлюпа, с трудом продвигавшегося вверх по течению реки Огоуэ, было действительно жарко, нестерпимо жарко.

Несмотря на свою превосходную машину, поршни которой работали с быстротой пульса лихорадочного больного, судно двигалось медленно среди стремнин и порогов. Дым вырывался из трубы густыми клубами; винт бешено работал, а пары клокотали в котлах, со свистом и ревом вырываясь из клапанов и заволакивая все кругом белым туманом.

Под девятым градусом восточной долготы, под экватором, члены экипажа, без сомнения, были бы очень рады глотку ледяной воды или доброму опахалу. Но ни один из двадцати человек, казалось, не думал теперь об этих усладах цивилизованной жизни, об отсутствии которых позволительно было сожалеть даже и не заправским сибаритам.

Все они, вооружившись банниками, револьверами или топорами, с напряженным вниманием беспокойно следили за действиями чернокожих туземцев, рассыпавшихся по обеим сторонам реки.

Командовавший шлюпом мичман, отправленный с совершенно миролюбивым поручением адмирала, находившегося в Габоне, получил предписание стрелять по туземцам лишь в случае крайней необходимости.

К сожалению, все попытки примирения оказались безуспешными, и оставалось или вернуться назад, или пробивать себе путь силой. Но «отступать» — термин, незнакомый для моряков, а потому весь экипаж в полной боевой готовности был на палубе и ждал только начала боя.

В данный момент экипаж шлюпа находился в самом сердце вражеской страны, окруженный дикими осиебами, этими жестокими и беспощадными людоедами, которых в 1874 году посетили, подвергая себя страшной опасности, незабвенный маркиз де Компьеж и его отважный спутник Альфред Марш.

Коварное нападение, которому только что подвергся рулевой Пьер, показывало, что кроткими мерами нельзя было ничего достигнуть.

Убитый туземец, до этого коварно подплывший к судну вместе с другими и видя, что белые ничего не предпринимают против них, наивно решил, что их преступные намерения вполне осуществимы; осмелев, нападавшие взобрались по штурвальной цепи на палубу шлюпа. Каково же было их разочарование, когда они вдруг поняли свою ошибку и с громкими криками кинулись врассыпную вплавь.

Оставшиеся же на берегу туземцы, озлобленные неудачей своих соратников, открыли по матросам судна оглушительный, но беспорядочный огонь, от которого последние не сочли даже нужным укрыться за бортом. Действительно, после громкого залпа из плохих кремневых ружей, купленных туземцами у торгашей, в результате получилось очень много дыма и шума, а больше решительно ничего.

Однако, видя, что множество туземцев растянулось на всем протяжении берега, молодой командир шлюпа приказал зарядить небольшую пушку на носовой части своего судна, рассчитывая нагнать страху на чернокожих.