Максим Пачесюк - Гринвуд

— Ты дрался на дуэлях?

— Нет. Когда мы были в Ализонии, я был еще ребенком, а отец предпочитал извиниться. Если это не помогало, выбивал наглецу зубы. Хорошая зуботычина сбивает спесь и добавляет ума. Отец любил так говорить.

— Не думал, что аристократы так поступают.

— Дуэли были запрещены, а драки нет. Его могли упрекнуть только в том, что он повел себя некультурно. Кроме того, после этого никто больше не осмеливался вызывать его на дуэль. Он сберег много жизней.

— В Новой Бримии у тебя есть семья?

— У Месячного брата нет семьи кроме ордена. Правда, я в ордене паршивая овца. Так что моя семья еще ты и Зверь.

— Паршивая овца?

— Не расскажу.

— Но… — Финли ощутил прилив ностальгии. — Когда доберемся в Новую Бримию, восстановим твой титул, а я уйду на пенсию. Кстати, ты будешь выше меня на социальной лестнице. Я-то стану эсквайром. Построю домик, буду охотиться, возможно, даже женюсь.

— Станешь, а сейчас ты кто?

— Рыцарь. Да, ты и сейчас меня выше. Знаешь какой у тебя герб? — риторический вопрос. Финли ответил прежде, чем Лиам открыл рот. — На серебряном щите — черная роза, оплетенная плющем и лента с девизом. Правда, я его не помню.

— Роза и плющ?

— А ты чего хотел?

— Да просто одно ядовитое, второе колючее.

— Прям как ты.

— Иди ты, — отмахнулся Лиам.

— Радуйся, что там не целая картина, как у некоторых. Мой герб тоже будет простым.

— Разве у тебя его нет?

— Сейчас только герб ордена, а потом новый нужно придумать.

— А отцовский?

— Не имею права. Ни на титул, ни на наследство… Правда общаться с бывшей семьей после выхода на пенсию никто не может запретить.

— А ты еще хотел меня одним из вас сделать.

— Да, пожалуй, баронет из тебя выйдет лучше, чем рыцарь.

— Я же не из-за титула…

— Знаю я, ты просто не любишь навязанных правил.

— Можно и так сказать.

— Хватит трещать, лучше помогите мне, — сказал, появившийся в дверях, Дуги. На одном его плече лежал длинный, узкий нож. Ему он мог запросто и за двуручник сойти. А на втором большой напильник. — Я его неделю стачивать буду.

— А куда глефу дел? — спросил Лиам.

— Потерял.

— С оружием аккуратней надо.

— Сам не так давно вообще голый бегал. Бери, стачивай.

— Давай лучше я. У меня с металлом опыта побольше.

Финли протянул руку и взял нож. Сначала он нежно провел рукой по темному металлу, потом коснулся двух деревяшек, что служили рукояткой. — Ты понял, что это за клинок? — Дуги довольно оскалился.

— Он из такой же, как и те, что у тебя в одеяло завернуты.

— Не совсем. Это осколок. Его сделали из обломка месячного клинка.

— И чем же он так уникален?

— Он крепкий. А еще, им можно убить демона. По-настоящему убить.

Финли достал скиннер и сорвал им колодки. Чтобы не портить добротный металл, дырка для заклепки была сделана только в самом конце рукояти, а возле начала режущей кромки, колодки держало металлическое кольцо. Напильник взвизгнул, но металл поддался. Финли так увлекся работой, что непроизвольно зачаровал всех в комнате. Нет, он не использовал магию, но и Дуги и Лиам, да даже Зверь затихли и смотрели на то, как металлическая пыль летит на стол.

— Кожа или льняной шнурок. Быстро, — скомандовал Финли. Дуги мигом нашел и то и другое. — Мои инструменты с сумки. — Лиам притащил всю сумку.

Теперь полоса металла превратилась в добротную заготовку обоюдоострого двуручника. Ширина лезвия равнялась длинне ладони фэйри, а длинная рукоять была сточена до толщины двух пальцев. На конце рукояти красовалось большое кольцо, что раньше было дырой для заклепки. Финли заточил спичку и мокнул ее в вязкую жидкость одной из своих склянок. Так он перенес капельку на кромку. Она мгновенно застыла, а Финли не успокоился, пока так не было обведено все лезвие, рукоять и внешний край кольца. Внутреннюю его сторону, а также середину рукояти и лезвия с обоих боков он покрыл другой жидкостью. После этого маг подцепил заготовку за кольцо своим стилетом и сказал несколько грубых и непонятных слов.

Заготовка раскалилась докрасна. В комнате стало жарко. Финли подождал, пока кромка не стала белой, и резко выдернул стилет с кольца. Миниатюрный меч прошел сквозь столешницу из мореного дуба, как горящий уголек сквозь бумагу, оставив жженую дыру. Финли успел поймать заготовку за кольцо стилетом до того, как она пробила пол. Когда она остыла, он положил ее в большую медную кастрюлю и сыпанул сверху одного, другого, третьего порошка. После этого он добавил воды и своих зелий. Через минуту, клинок уже сиял на дне, как отражение месяца в пруду.