Эд Гринвуд: Судьба дракона

ВНЕЗАПНЫЙ ЛИВЕНЬ, принесенный ветром с моря, обрушился вечером на крыши Силптара. Дождь барабанил по слюдяным окнам и черепичным крышам, почти затушив дым каминов, которыми славилась и в честь которых носила название таверна «Вздыхающая горгулья». Из-за шума дождя Флаерос Делкампер едва слышал звук собственной арфы, но он, только что ставший придворным бардом на острове Плывущей Пены, старался, чтобы первое его выступление в легендарном Сверкающем Городе прошло без сучка без задоринки.

Но, даже возвышая голос в припеве своей новой баллады о Владычице Самоцветов и падении Змеи, он понимал, что мог бы и не стараться. Никто его не слушал.

Все завсегдатаи «Вздыхающей горгульи» оживленно переговаривались, потягивая пиво, или внимательно слушали чужие речи. И речи эти были явно невеселыми.

— Ну вот и еще год прошел, а в Аглирте лучше не стало.

— Да уж, урожай хуже некуда, половина народу в стране перемерла. Кому же пахать да жать? И вместо короля у нас мальчишка!

— Ох, как же надоело — двадцатое лето минуло, а все чародеи да бароны, чародеи да бароны, и все как один негодяи!

— Точно. Чародеи всегда были еще теми мерзавцами, и вся их порода такая, клянусь Троими!

— Всех их на вилы надо! Всех наших баронов-самодуров, они тираны похлеще древних королей!

— А нам все хуже год от году, а Аглирта из-за них кровью истекает!

Пустая кружка грохнула по столу. Ее хозяин порывисто вздохнул, беспомощно сжал кулак и с горечью добавил:

— И самая большая наша надежда — Кровавый Меч оказался не лучше прочих.

Старый писец кивнул.

— Все наши мечты втоптаны в грязь, — печально сказал он.

Какой-то гуртовщик с такой злобой посмотрел на Флаероса, что у того даже пальцы свело, и прорычал:

— Вместо короля у нас мальчишка, и четверка его ручных Высочайших Князей шерстит страну в поисках баронов да чародеев, что оружие против него подняли, а вот до нас никому дела нет!

ЗВОН КЛЮЧЕЙ пробудил эхо в темном каменном мешке. Скрипнула тяжелая дверь, затопив светом факелов десятилетиями царящую здесь тьму. Старый Таннасо, который смазывал жиром замки и дверные петли, а также ведущие к огромному колесу на стене цепи, что сверкнули сейчас в отблесках пламени, был слеп как крот, так что ему свет не был нужен.

Невысокий худощавый человек, в обтягивающем сером кожаном костюме, с легкой улыбкой на мрачно-красивом лице, поднял факел повыше, чтобы осмотреть все углы камеры. По южной стене слабо сочилась вода, поблескивая, как струйки дождя на камне, но, кроме маленьких паучков, разбежавшихся в стороны от света, никого в камере не было. Бывший квартирмейстер Краер Делнбон был одним из лучших воров во всем Асмаранде. Достаточно сказать, что после многих лет подвигов, которых хватило бы и на дюжину мошенников, он был еще жив. И если глаза Краера не заметили здесь никого, то, значит, никого и не было.

Женщина, стоявшая рядом с ним, тоже ничего подозрительного не увидела. Она была почти одного роста с Краером и держалась так, словно они были давними напарниками, но воровкой она не была. Тшамарра Талазорн была чародейкой из благородного силптарского семейства, последняя в роду, острая на язык, что выявляло ее столь же острый ум. Краер не раз испытал это на собственной шкуре. Его Таш, как он называл подругу, носила костюм такого же покроя, что и он, но из люрекса и шелка, сверкавших в свете факелов, как и ее большие внимательные глаза. Она тоже ничего опасного в камере не усмотрела, хотя основное ее внимание было отдано грузу, который несли следом за ней.

А грузом был здоровенный толстяк в богатых одеждах, застывший, как каменная статуя, в неудобной позе — только глаза яростно бегали из стороны в сторону, как у того, кто знает, что вскоре ему вообще ни на что смотреть не придется. Неподвижного человека нес громадный мускулистый латник, за которым, поддерживая ноги пленника, следовал воин чуть постарше и не столь крепко сложенный. Двигался он с уверенностью человека, привыкшего командовать.