Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Хэл отвернулся от этого отвратительного зрелища, стараясь не слышать крики.

— Мистер Тайлер. — Он говорил очень громко, чтобы экипаж разбирал его слова сквозь вопли Сэма. — Не будем больше тратить на это время. Пленник будет немедленно повешен. Набросьте веревку на грот-рею.

— Гандвейн! — выкрикнул предупреждение Аболи. — Обернись!

И бросился вперед, чтобы вмешаться, но опоздал. Сэм Боуэлз сунул руку под набедренную повязку. Под ней к ноге были привязаны кожаные ножны. Он был быстр, как нападающая гадюка. В его руке серебром сверкнуло лезвие стилета, красивого, как девичья безделушка. Резким движением он метнул стилет.

Хэл, услышав предупреждение Аболи, начал оборачиваться, но Сэм опередил его. Кинжал пролетел разделявшее их расстояние, и Хэл приготовился к тому, что бритвенно-острое лезвие разрежет его плоть. И на мгновение усомнился в своих чувствах, потому что никакого удара не ощутил.

Он опустил взгляд и увидел, что Сакина протянула руку, закрывая его от удара. Клинок вонзился на дюйм ниже локтя и погрузился по самую рукоять.

— Боже, защити ее! — крикнул Хэл, схватил Сакину и привлек ее к себе. Оба смотрели на лезвие кинжала, торчащее из ее руки. Аболи добрался до Сэма Боуэлза через мгновение после того, как тот метнул стилет, и ударом кулака швырнул его на палубу. Нед Тайлер и еще десять человек схватили его и поставили на ноги. Сэм ошеломленно крутил головой: удар Аболи оглушил его. Из рта у него шла кровь.

— Забросьте веревку на грот-рею, — крикнул Нед Тайлер, и кто-то бросился исполнять приказ. Матрос пробежал по грот-рее, и минуту спустя веревка, пройдя через блок, спустилась на палубу.

— Лезвие ушло глубоко, — прошептал Хэл, прижимая Сакину к себе и осторожно поднимая ее раненую руку.

— Оно тонкое и острое. — Сакина храбро улыбнулась. — Такое острое, что я его почти не чувствую. Вынь его поскорее, дорогой, и все быстро заживет.

— Помоги мне! Держи ее руку, — сказал Хэл Аболи, который подбежал к ним, схватил рукоять кинжала и одним быстрым движением вырвал лезвие из плоти Сакины. Оно вышло с удивительной легкостью.

Сакина сказала:

— Вреда почти нет, — но щеки ее побледнели, а на ресницах повисли слезы. Хэл подхватил ее на руки и понес в каюту на корме. Его остановил дикий крик.

Сэм Боуэлз стоял под свисающей веревкой. Нед Тайлер завязывал за его ухом петлю. Четверо моряков ждали, держа в руках конец веревки.

— Твоя шлюха мертва, Генри Кортни! Мертва, как и твой ублюдок отец. Сэм Боуэлз убил их обоих. Покойся в мире, кровавый капитан Кортни, и вспоминай меня в своих молитвах. Я тот, кого ты никогда не забудешь.

— Это всего лишь небольшой порез. Принцесса сильная и смелая девушка. Она будет жить, — сказал Хэл Сэму Боуэлзу. — А умрешь ты, Сэм Боуэлз.

Он сделал знак морякам, державшим конец веревки, и они начали отходить, дружно шлепая босыми ногами по палубе.

За мгновение до того, как веревка натянулась и сдавила ему горло, Сэм Боуэлз снова крикнул:

— Получше взгляни на лезвие, которое порезало твою непотребную девку, капитан. Думай о Сэме Боуэлзе, когда коснешься его острия.

Веревка перехватила ему горло и подняла в воздух, и следующие слова умерли, не дойдя до губ.

Экипаж выл по-волчьи, глядя, как Сэм Боуэлз в петле поднимается в воздух, а палуба «Золотого куста» уходит вниз. Он сучил ногами так, что кандалы звенели, как колокольчики на санях.

Он еще дергался, когда его шея прижалась к блоку на конце реи высоко над палубой.

— Пусть висит всю ночь, — приказал Нед Тайлер. — Утром срежем и бросим его акулам.

Он наклонился, поднял стилет с палубы, куда его бросил Хэл, и его загорелое лицо посерело.

— Святая Мария, только не это!

Он снова взглянул на труп Сэма Боуэлза, качавшийся высоко над ним.

— Ты слишком легко умер. Будь ты моим пленником, я бы убивал тебя сто раз, каждый раз более мучительно.

Хэл положил Сакину на койку в капитанской каюте.

— Я хотел бы обеззаразить рану, но раскаленное железо оставит шрам. — Он наклонился, разглядывая рану. — Рана глубокая, но крови почти нет.

Он вытер руки куском чистой тряпки, которую Аболи достал из сундука в изножье кровати.

— Принеси мою сумку, — приказала Сакина, и Аболи немедленно повиновался.

Едва они остались одни, Хэл наклонился и поцеловал ее в бледную щеку.

— Ты приняла на себя бросок Сэма, — прошептал он, прижимаясь к ней лицом. — Ты рисковала ради меня своей жизнью и жизнью ребенка в твоем чреве. Это плохо, любовь моя.