Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

«Формоза» означало красивый. Вполне подходящее название, снисходительно признал Таг Гаррисон, когда прибрежная равнина осталась позади и его серебристый «роллс-ройс» стал медленно взбираться в зеленые горы. Дорога петляла, огибая одну из горных вершин. Таг обернулся, поглядывая на воды пролива Формоза, и показалось, что где-то там, в голубой дали, в сотне километров отсюда, он видит земли Китая. Но дорога снова вильнула, и лимузин скрылся под сенью кипарисов и кедров.

Они находились на высоте тысячи двухсот метров над уровнем моря над шумным Тайбэем, одним из самых богатых городов Азии, где деловая жизнь била ключом. Здесь, в горах, без всякого кондиционера освежал чистый и прохладный воздух.

Таг чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. А все потому, что у него есть свой собственный реактивный самолет, что само по себе прекрасно, улыбнулся он. Его «Гольфстрим» летал тогда и туда, когда и куда требовалось Гаррисону. Ему не приходилось толкаться среди нескончаемых толп пассажиров в крупных аэропортах, от одного вида которых у Гаррисона мгновенно начинала раскалываться голова. И ни к чему было таскаться по длиннющим коридорам и ждать на «карусели» свой багаж, гадая, придет он или не придет. И терпеть на себе хмурые взгляды таможенников и носильщиков, а также ему не надо было и водителей такси.

Перелет из Лондона прошел хорошо: Абу-Даби, Бахрейн, Бруней, Гонконг. В каждом из этих городов Таг на день-другой задерживался по делам.

Особенно удачной оказалась остановка в Гонконге. Самые богатые и расчетливые бизнесмены города намеревались, и всерьез, перевести отсюда активы и поменять адреса своих контор еще до окончания срока договора и передачи территории Гонконга Китаю. В своем личном номере в отеле «Пенинсьюла» Таг подписал два соглашения, которые в ближайшие десять лет, возможно, принесут ему десять миллионов фунтов стерлингов чистой прибыли.

Когда его первый пилот произвел посадку в аэропорту Тайбэя, авиадиспетчеры зарулили самолет на дальнюю площадку за ангарами, где Гаррисона ждал «роллс-ройс» с встречавшим его младшим сыном Нинга.

Расплывшихся в улыбке таможенников и офицера паспортного контроля хозяин вежливо пригласил на борт своего самолета. За каких-нибудь пять минут они проштамповали красный дипломатический паспорт Гаррисона, опечатали его бар, повесив бирку «Охраняется таможней», и быстро покинули самолет.

Тем временем слуги в белых пиджаках и белых перчатках перенесли несколько чемоданов Гаррисона в багажник машины. Через четверть часа «роллс-ройс» уже уносил его из аэропорта.

Таг чувствовал себя столь прекрасно, что склонен был пофилософствовать. Вспомнились вдруг первые поездки и путешествия еще совсем молодым, бедным и отвоевывавшим свое место под солнцем. Пешком или на велосипеде, а также на автобусах он буквально исколесил весь Африканский континент. Он хорошо помнил свой первый грузовик марки «Форд V-8» с резиновыми защитными ковриками над колесами, смахивающими на уши слонов. Лысые шины грузовичка были настолько непрочными, что проехать без прокола больше пятидесяти километров просто не удавалось. А уж о моторе, обмотанном проволокой и работавшем, что называется, на честном слове, и говорить не приходилось. Однако в то время он чрезвычайно гордился своим драндулетом.

Но чтобы добраться из Африки до Лондона, требовалось не менее десяти дней, даже если он пересекал континент на старой летающей лодке «Сандерленд», когда-то бороздившей небо над Африкой и совершавшей частые посадки, чтобы дозаправиться, на Замбези, на больших озерах и, наконец, на Ниле.

Гаррисон не сомневался, что для того, чтобы научиться ценить богатство и роскошь, необходимо пройти сквозь суровые испытания и выстоять. В молодости на его долю выпало немало трудностей, но он достойно их перенес. Зато до чего, черт побери, приятно откинуться сейчас на мягком сиденье лимузина и чувствовать себя на все сто, с нетерпением ожидая предстоящих переговоров. Нынешние переговоры грозят быть тяжелыми и беспощадными, но именно это сильнее всего раззадоривало Гаррисона.

Он наслаждался остротой ситуации и резкими выпадами заинтересованных сторон во время обсуждения сделки. Ему доставляло удовольствие менять манеру ведения переговоров с учетом индивидуальных особенностей противника. Он мог быть грубым, как мужлан, а мог так тонко обрабатывать своего конкурента, что комар носа не подточит. Если того требовала ситуация, он мог заорать или бухнуть кулаком по столу и ругаться на чем свет стоит не хуже какого-нибудь техасского головореза или австралийского золотодобытчика. А мог со сладчайшей улыбкой на губах едва слышно произносить пропитанные ядом слова, чего не чурался также и человек, на встречу с которым он сейчас ехал.