Питер Годфри-Смит - Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания

Нервная система возникла вследствие интернализации ощущений и сигналов, а второй стала интернализация языка как орудия мышления. В обоих случаях средство коммуникации между организмами стало средством коммуникации внутри организма. Эти два события стали вехами когнитивной эволюции на ее пути: одна отмечает ее зарю, вторая — позднейшие времена. Вторая веха находится не в «конце» эволюционного процесса, но лишь в конце того отрезка процесса, который известен нам на данный момент.

В других отношениях эти две интернализации различаются. В ходе эволюции нервной системы коммуникация стала из внешней внутренней, когда организмы стали крупнее — когда границы организма расширились, вобрав существа, прежде отдельные. Когда внутренней стала речь, границы организма остались прежними, но внутри них был проложен новый маршрут.

В главе 4 я рассматривал эволюционный переход от простого однонаправленного потока между чувствами и действием к более запутанным процессам. В простейших случаях имеется информация, поступающая через чувства, и какое-то действие на выходе: ваш поступок зависит от того, что вы видите. Даже у бактерий вектор причинности направляется и в обратную сторону — действие де-факто влияет на ощущения после него. Но у животных с нервной системой контуры обратной связи между чувством и действием становятся более развитыми и, главное, воспринимаются самими животными. Ваши действия постоянно изменяют ваши отношения с окружающей средой. Этот факт поначалу оказывается проблемой для животного, старающегося что-то узнать об окружающем мире. Как заметить новые события в окружающей среде, если каждое ваше действие меняет облик мира? Но то, что изначально было проблемой, может впоследствии стать выигрышем.

В 1950 году немецкие физиологи Эрих фон Хольст и Хорст Миттельштедт предложили теоретическую основу для описания этих отношений [171]. Я уже называл один из введенных ими терминов — эфферентная копия. Все то, что мы воспринимаем через чувства, они обозначили термином афференция . Та часть входящей информации, которую мы получаем из изменений внешней среды, называется экзафференция ( экз- и значит «внешний»), а та, которую порождают наши собственные действия, — реафференция . Задача животных — отличить одну от другой. Реафференция затрудняет восприятие. Если бы наши собственные действия не влияли на то, что воспринимают наши чувства, жизнь во многих отношениях упростилась бы.

Один из способов справиться с этим затруднением — механизм «эфферентной копии», описанный выше. Двигаясь, мы посылаем сигнал тем нашим частям, которые участвуют в восприятии, приказывая им игнорировать некоторую долю входящей информации: «Не волнуйся, это всего лишь я».

Реафференция порождает проблемы, но вместе с тем и новые возможности. На собственные чувства можно воздействовать полезным образом. Здесь цель уже не отсечь ненужную нагрузку на восприятие, а, напротив, использовать действия для того, чтобы дать пищу восприятию. Простейший пример — когда вы что-то записываете, делаете памятку для себя, чтобы прочесть позже. В данный момент вы совершаете действие, изменяя окружающую среду, а позже вы воспримете результат своего действия. Это позволит вам тогда, в будущем, сделать что-то нужное с учетом информации, известной в настоящем.

Записать памятку и прочесть ее означает создать реафферентную петлю. Вместо того чтобы отфильтровывать лишь ту информацию, которая не является результатом ваших действий — вылавливать экзафференцию среди чувственного шума, — вы рассчитываете, что текст, который вы прочтете в будущем, будет всецело продуктом вашего предыдущего действия. Вам нужно, чтобы содержание записки зависело от ваших действий, а не от чьих-то помарок или природного разрушения бумаги. Петля между действием в настоящем и восприятием в будущем должна быть гарантированной. Она дает вам возможность создать нечто вроде внешней памяти — в этом наверняка и заключалась по большей части роль древнейшей письменности (ее памятники изобилуют списками товаров и сделок), а возможно, также и роль древнейшего изобразительного искусства, хотя в этом случае ясности гораздо меньше.

Когда письменное послание адресовано другим, это обычный вид общения. Когда вы записываете что-то для себя, в этом случае обычно ключевая роль отводится времени — целью является память в широком смысле. Но память подобного рода тоже коммуникативный феномен — это коммуникация между вами теперешним и вами будущим [172]. Дневники и заметки для себя так же включены в систему «говорящий — адресат», как и обычные виды общения.