Александр Оленич-Гнененко - Избранное

Десять лет прошло, и снова —
Я среди знакомых мест:
Тот же лес вокруг суровый
И молчание окрест.

Торопливо ключ бормочет,
Ускользающий от глаз,
Будто он напомнить хочет
Нашу встречу в прошлый раз.

Я, осматриваясь, вижу:
Над болотного водой
Просоленный берег лижет
Бык с косматой бородой.

Я глазам своим не верю
(Наяву мне снится сон!),
Я иду навстречу зверю —
Зубр! Конечно, это он.

И, темнея в травах, рядом,
Грудой грузных гладких глыб,
Отдыхает зубров стадо,
Как косяк гигантских рыб.

Словно черные дельфины
Или зверь морской иной,
Подняли горбами спины
Над травой, как над волной.

Крик и грохот барабана
Вдруг с опушки донеслись,
По разбуженным полянам
Эхом скатываясь вниз.

Будто кто там в бубен щелкал,
Бил, как дятел, в полый ствол.
Бородой взмахнув и челкой,
Бык на дальний зов пошел.

Вслед встают быки другие
(Кто б ослушаться посмел!),
Напрягаются тугие
Мышцы сильных, бурых тел.

Пропуская стадо мимо,
Я задумался на миг:
Зубры были ли такими,
Вот как тот косматый бык?

Грива длинная и челка,
Между плеч высокий торб,
Не сравнить и шерсти с шелком:
Зубр ли это наших гор?

Вид у зубра благородней,
С блеском бронзы, глаже шерсть.
Бык на взгляд с бизоном сходен,
Но и с зубром сходство есть.

Я опять глазам не верю:
Если этот зверь — бизон,
Из своих заморских прерий
Как попал к нам в горы он?

Так, идя через поляну,
Все дивился я, но вдруг —
Снова грохот барабана
И как будто бубна стук.

Крик и грохот громче, ближе,
И, пробравшись сквозь кусты,
На площадку тут я вышел
Необычной чистоты.

Все расчищено и убран
Каждый пень и каждый ком.
И в обход к ней стадо зубров
Подбирается бочком.

И кормушки на полянке —
Пустотелых ряд колод,
И старик в лихой кубанке
По колоде палкой бьет.

Человек другой здесь ходит,
Он в колоды воду льет,
Наклоняется к колоде,
Соль и отруби кладет.

И еще один ладонью
Ударяет в дно ведра,
И гудит, как бубен, донце:
«Все к кормушкам! Есть пора!»

На площадке, посредине.
Над колодой стали в ряд
Серебристые осины,
Листья с ветром говорят.

На безлистой нижней ветке
(Не закроют листья вид),
На развилке, как в беседке,
Ловко девушка сидит,—

И блокнот, и карандашик,
И бинокль с ней полевой, —
И она оттуда машет
Крепкой маленькой рукой:

— Подпускайте! — Те, что были
У кормушек, дружно вдруг
Снова с грохотом забили
По колодам и ведру.

И старик, свой зов гортанный
Вдаль послав, повел плечом.
По ущельям и полянам
Эхо прыгает мячом.

Грохот смолк, и люди разом
В росных травах залегли,
Наблюдая зорким глазом,
Как к площадке зубры шли.

Чередой подходит стадо,
Бык громадный позади,
И с зубрицами зубрята
Выступают впереди.

На пустом недавно месте
Закружился у колод
Красных глаз, мохнатой шерсти
И рогов водоворот.

И урчанье, и сопенье,
И зубриц сердитый всхрап —
Всем быкам предупрежденье:
«Не толкайте тех, кто слаб!».

За зубрицею к колоде
Зубр ступает не спеша
И, наевшись, прочь отходит
Свежим воздухом дышать.

Он стоит — гора крутая,
Отдуваясь и пыхтя,
А другой его бодает,
Силы мерит не шутя.

Зубр косит кровавым глазом,
Наклоняет он рога
И одним ударом сразу
Валит на землю врага.

В лес уходят друг за другом
Старики, и там и тут,
Став широким полукругом,
Жвачку медленно жуют.

Первогодки — те игривы
И в полдневную жару:
Вьются бороды, и гривы,
И хвосты их на ветру.

Бородаты и горбаты —
Прямо вылитая мать,
Скачут весело зубрята
И опять бегут сосать.

Вижу, девушка сурово
На меня с ветвей глядит.
Подхожу: — Простите, кто вы?
— Я зоолог, — говорит.

— Что ж на ветке вы сидите?
Вы не сойка, не сова!
— Мне внизу мешают видеть
И деревья и трава.

И потом: не сладко, право,
Если ткнет вас рог такой.
Незнакомы зубров нравы,
Вам, товарищ дорогой!