Александр Оленич-Гнененко - Избранное

«Нет! Помню я отца,
Мне дорог дом родной!
Зачем же, мать, скажи,
Укор жестокий твой?

Живешь в покое ты,
Года твои полны,
Как плодоносный сад,
Как тихий день, ясны.

И ножницы времен
Заботливо кроят
Лишь радость и любовь
Тебе, о мать моя!

Не жаль мне ничего
Для матери седой:
Одета ты всегда
В кундуз [18] Кундуз — ценная старинная материя. и шелк цветной.

Захочешь поутру
Отпить воды глоток —
Берешь из рук моих
Чеканный турий рог

И влаги ключевой
Коснешься краем губ.
(Кто кубок пьет до дна,
Несдержан тот и груб!)

Посмеет ли уорк
Спиною стать к тебе —
Прощенья просит он,
Не рад своей судьбе!

Обычай говорит,
Что молодых князей
Зовут по именам
Их знатных матерей.

Но в имени твоем
Мне выше княжей — честь,
Наездников лихих
В семье твоей не счесть.

Над синей крутизной
Орел стремит свой лет.
Там Жановы живут —
Тфокотлей горный род.

Дочь младшая у них,
Как стройная сосна:
Любимою женой
В мой дом войдет она.

Я взял топор отца
И струг отцовский ваял,
На лезвие меча
Ту сталь перековал.
Три раза закален
Короткий острый меч,
Чтоб князю грудь пронзить
И голову отсечь.
Кузнец, что меч ковал,
Ослеп от жарких искр.
Клинок булатный тверд,
Удар смертельный быстр!
И князю наскоку
Снес голову я с плеч,
И в сердце у него
Я свой оставил меч!

И княжеских сынков,
Что ворвались в мой дом,
Арканом я скрутил
За боевым седлом.

Уносит конь меня,
Куда дороги нет.
У сказочных морей
Лежит мой смелый след.

Туда пути не знал
Ни воин, ни абрек.
Аушеджедж [19] Аушеджедж — сказочный герой, богатырь. встречал
Меня у бурных рек.

Отыскивая брод,
Я вижу при луне
Сквозь пену быстрых вод
Уснувших рыб на дне.

Плывет передо мной
В струе рогатый сук:
Повесил я на нем
Кольчугу, меч и лук.

Водителем своим
Горды мои друзья
И знают, что в бою
Их не покину я.

Приказа дважды я
Не стану повторять:
Двух кровников кладу
Я на одну кровать!

Кольчуги чешуя —
Привычный мой наряд,
И под моим плечом
Ворота прочь летят!

Нет! Помню я отца,
Мне дорог дом родной!
Зачем же, мать, скажи,
Укор жестокий твой?

Пусть Тамовы — князья
И все их уздени,
Пока не грянул бой,
Свои считают дни!»

«Ха-хай! Мой милый сын,
Мой сокол молодой!
Не хочешь слушать ты
И матери седой.

Отец твой был тфокотль,
Он был могуч и прост.
В родную землю он,
Как дуб, корнями врос.

Пахал и сеял он,
И пахарю почет —
Мозоли крепких рук,
Лица соленый пот.

Отец на рукоять
Высокий клен срубил,
Оправил в светлый рог
Зубцы любимых вил.

Лопата у него,
Как горный снег, бела:
Из ясеня она
Оттесана была.

В запряжке у отца —
Два парные быка:
Круты рога быков
И пеги их бока.

Проходят по росе
Быки, не торопясь,
И под дождем идут,
Не оступаясь в грязь.

И стоил цю-быка [20] Цю-бык — старинная адыгейская денежная единица.
Для молока бурдюк.
С решетками арба —
Что княжеский сундук.

Когда отец твой гнул
Колеса для арбы —
Зови колесников
И мастеров любых!

Был обод колеса
И ровен, и упруг.
Не верили глазам
Мужи, столпившись вкруг:

Сомкнулись два конца,
И обод впрямь готов —
Ни стыка не видать,
Ни долота следов!

Острей, чем у отца,
Не сыщешь топора,
И долбня у него —
Сраженный бурей граб.

Свалив столетний дуб,
Он сделал острый клин,
А свить веревку так
Не мог бы даже джин [21] Джин — дух.

Была, как птичий пух,
Веревка та легка,
Задорины на ней
Не чувствует рука.

Бывало, твой отец
Впряжет в арбу быков
И едет в дальний лес,
Чтоб нарубить нам дров.