Александр Димитриев - Возвращение. Часть 2. Избранное

Пройдёт всего двенадцать тысяч дней,
и он учеников своих покинет, (*)
уйдя к отцу, мечтавшему о сыне
среди людей, который стал родней
ему, людской отмаливая грех,
и, возносясь, с ним слился воедино,
где нету ни раба, ни господина —
на небесах, уравнивая всех.
И только там всемилостив отец,
и только там жизнь сына будет вечна,
а на Земле – греховна и беспечна,
в страданиях о том, что есть конец
всему живому, только нет конца
предательству и лжи – им есть начало
в необретённой вере, что венчала
одну любовь – и сына, и отца.

Ты в свой вернёшься мир – сомненья нет и тени,
где домики растут в распиленном лесу,
где муравьи снуют в сплетении растений,
и полевая мышь на грядках пьёт росу,
где застит пот глаза, и пахнет почвой взрытой,
где утренний туман прохладен и тягуч,
где дождик заключён в подбитое корыто,
перину облаков взбивает солнца луч,
где ранний звон ведра у старого колодца,
садовых веток хруст в объятиях огня…
Ты в свой вернёшься мир, в котором сердце бьётся,
в свой милый добрый мир,
далёкий от меня…

Родная, здравствуй! Это снова я.
Я жив-здоров и, верь, не ранен даже.
Как мне сейчас нужна рука твоя —
об этом за меня никто не скажет.
Мне так твоих здесь не хватает глаз
распахнутых как небо летней ночи…
Фашистские зенитки бьют сейчас
по городу, что умирать не хочет.
И вновь нас в бой затянет круговерть
огня и дыма, жизни не жалея.
Любимая, здесь между нами смерть,
но там тебе – в блокаде – тяжелее.
Да, верю я, что наш не рухнул дом,
а покалечен вражеским снарядом,
и, как семья, он – подтвержденье в том,
что гордый город жив со смертью рядом.
Рыдают с канонадами дожди
и небо опускается всё ниже.
Я умоляю: только ты дождись
и выживи, как я надеюсь выжить.
Ты, маму и сестрёнку схороня,
в ладонях сжав голодный ломтик хлеба,
мечтаешь вновь, что вымолишь меня,
как я тебя у огненного неба.
В священной мести я храбрей вдвойне,
за нас с тобой расписываюсь кровью.
Тот многого не знает о войне,
кто жизнь и смерть не разводил любовью.
Уже светает – значит, скоро в бой:
на кон поставим судьбы и их беды.
Но, где бы мы ни встретились с тобой,
наступит он – великий День Победы!..

Не вернуть ничего, ничего не исправить.
Неожиданный ливень потушит закат,
и озябшие пальцы окажутся вправе
дотянуться до кнопки дверного звонка.

Тусклый свет оживит через прорезь прихожей —
как печать с негатива – знакомую тень.
Тихо звякнет цепочка и двери, похоже,
наконец распахнутся в сегодняшний день…