Чарльз Силсфилд - Токеа и Белая Роза

— Белая Роза не достанется бледнолицым! — мстительно расхохотался старик, занеся над девушкой нож.

— Господь всемогущий! Он убьет ее! — в ужасе воскликнул Коупленд, безуспешно пытаясь прорваться к ним.

Но его уже опередил вождь каманчей. Одним прыжком он подскочил к старику и вырвал из его рук Розу в тот самый миг, когда нож уже готов был вонзиться ей в грудь.

— Токеа хуже дикой кошки! Он хочет навлечь позор на головы краснокожих. Токеа позабыл о том, что он — мико окони, отец своего народа. Эль Золю стыдно называть Токеа своим отцом! — с презрением проговорил молодой вождь на языке пауни.

Услыхав эти слова, старик гордо выпрямился, но потом вдруг поник головой и покачнулся. Эль Золь подхватил его, не дав упасть.

В комнату во главе с лейтенантом Паркером вбежали ополченцы.

— Отправить индейцев в тюрьму? — спросил лейтенант Коупленда.

— Позаботьтесь лучше о девушке. Сам господь уберег ее, и не наше дело творить акт возмездия. Токеа, — обратился Коупленд к мико, — по нашим законам тебя следовало бы повесить, но мы не станем лишать тебя жизни. Уходи от нас. Уходи поскорее. Мы не будем мстить тебе, ты сам покараешь себя за содеянное.

Но тут Роза, точно очнувшись, бросилась к старику и обняла его.

— Бедный мико! Ты был мне добрым отцом. Роза не предавала тебя, но голос родного отца взывает к ней. Простишь ли ты приемную дочь? — с мольбой спросила она.

Токеа не вымолвил в ответ ни единого слова.

Роза долго глядела на него полными слез глазами, потом обернулась к Эль Золю, поклонилась ему и вышла.

Молодой вождь стоял, точно в забытьи. Но когда Роза с майором уже выходили со двора, Эль Золь догнал их, взял руку девушки, прижал к своей груди и печально склонил голову.

— Глаза Эль Золя видели Белую Розу. Вождь каманчей никогда не забудет ее, — еле слышно прошептал он и, резко повернувшись, быстро удалился.

— Я заметил слезы у него на глазах, — глубоко тронутый этой сценой, сказал Коупленд. Какой благородный дикарь!

Час спустя индейцы сели в каноэ и поплыли вверх по течению Миссисипи, а затем свернули в устье Ред-Ривер. На десятый день пути они достигли плоскогорья, где западные границы Луизианы и Арканзаса сходятся с восточными границами Мексики. Вдали виднелось покрытое снегом плато Озарк, за которым до самых скалистых гор раскинулись необъятные просторы степей. Когда индейцы высадились на левом берегу Ред-Ривер, солнце уже закатилось. Они вскарабкались по уступам одной из скал на берегу и вошли в пещеру. Скала эта находилась как раз в том месте, где заканчивались земли пауни, козасов и осагов. Эль Золь приказал индейцам развести огонь, ибо Токеа, привыкший к более теплому климату, дрожал от холода. Подкрепившись скудным ужином, Токеа уснул. Эль Золь сидел у огня и слушал старинное предание, которое рассказывал ему один из его воинов, как вдруг раздался какой-то далекий шум. Каманчи вскочили на ноги и прислушались.

— Гнусные псы, — пробормотал молодой вождь, — они рычат на врага, который лишь слегка ранил их, хотя мог бы и убить.

Он разбудил спящих, и они поспешили к берегу, где оставили каноэ. Мико и его индейцы сели в каноэ, а Эль Золь с каманчами, крадучись, пошел вдоль берега. Примерно через четверть мили каноэ подошло к берегу, и они уже все вместе поплыли вниз по течению. Там, где кончалась гряда скалистых гор, Эль Золь снова покинул каноэ, бесшумно ступая, обогнул скалу и вдруг увидел десятка два всадников. Несколько индейцев спешились и внимательно оглядывали место, где еще недавно останавливались мико и Эль Золь.

Молодой вождь внимательно следил за каждым движением врагов. Потом сделал знак остальным своим спутникам, и те подкрались к нему. Эль Золь прислушался, резкий порыв северного ветра донес до его чуткого уха несколько звуков. Он поднял голову, на фоне неба, освещенного серебристым светом луны, только что выглянувшей из-за черной тучи, четко вырисовывались силуэты всадников. И вдруг воздух задрожал от устрашающего боевого клича. С быстротой молнии Эль Золь ринулся на врагов, которые в ужасе отскочили назад. Эль Золь и его спутники вскочили на полудиких коней и поскакали к берегу. Едва они успели войти в каноэ, как засвистели пули и стрелы.

— Обещает ли сын мой быть добрым отцом моим окони? — вдруг глухим голосом спросил Токеа.

— И отцом и братом, — ответил Эль Золь. — Но почему мико спрашивает меня об этом? Мико еще долгие годы будет радоваться, глядя на своих детей.